Лев Успенский - Тайна всех тайн
Они разговорились. И после нескольких фраз, всегда считая прямой путь самым лучшим, Лозовой высказал то, что хотел.
— Я весь перед вами, — спокойно ответил Михайлов. — Весь, какой есть. Ваши слова, товарищ комиссар, меня не удивили. Я давно жду, что вы заговорите об этом. Я знаю, что за мной наблюдают, не до конца верят мне. Это естественно, и я не могу обижаться. Скажу одно, если мое поведение дает вам основание не доверять мне, расстреляйте меня. Отряд не должен рисковать из-за одного человека. Вы же видите, товарищ комиссар, — Лозового поразили нотки безнадежной грусти в голосе партизана, — что пуля меня не берет.
— Можно подумать, что вы ищете смерти, — сердито сказал Лозовой. — Как вам не стыдно!
— Я не ищу ее, но… Э, да что скрывать! Был бы рад, если бы меня убили в бою.
— Почему? В чем дело?
Михайлов не ответил. Он сидел неподвижно, устремив взгляд прямо перед собой. Пауза длилась долго.
— Никто за вамп не следит, — сказал наконец Лозовой. — И никакого недоверия к вам у меня нет. Я просто хотел по-товарищески поговорить с вами. Мне показалось, что вы что-то скрывали тогда…
Было странно видеть на лице человека, о храбрости которого в отряде слагали чуть ли не легенды, выражение явного страха.
И снова, как в давно прошедший день, он опустил голову и сказал едва слышно:
— Чт я могу сделать, если действительно ничего не помню.
— Забудьте об этом, — решительно сказал Лозовой. — Простите меня за назойливость. Вы воюете прекрасно, и весь отряд гордится вами. Но не рискуйте так своей жизнью.
— Я не могу поступать иначе.
— Подумайте о том, что нам Судет тяжело потерять вас.
И Лозовой крепко пожал руку партизана. Рассказывая об этом разговоре Нестерову, он сказал:
— В жизни Михайлова тяжелая тайна. Но что она его не позорит, я убежден.
Глава вторая
Оперативные работники милиции, вызванные дежурным администратором, прибыли через десять минут после выстрела.
Огромный вестибюль «Москвы», как всегда в утренние часы, был полон. В ожидании номеров приезжие толпились кучками по всему помещению, оживленно обсуждая событие.
Выстрел в номере гостиницы! Такое не часто случается.
Наиболее любопытные настойчиво осаждали администрацию, добиваясь хоть каких-нибудь сведений, но те и сами еще ничего не знали.
За запертой изнутри дверью номера раздался револьверный выстрел, — вот всё, что они могли сказать. Ожидают прибытия представителей следственных органов.
Все знали об этом и ожидали приезда оперативной группы с острым нетерпением. Но когда вошли три человека в скромных гражданских костюмах, на них никто не обратил внимания, все почему-то ожидали людей в милицейской форме.
Директор гостиницы подошел к ним.
— Вы из милиции? — вполголоса спросил он.
— Да.
— Я — директор.
— Капитан Афонин, — представился высокий широкоплечий блондин, на вид лет тридцати пяти.
В капитане безошибочно угадывался военный. Сильный загар, ровным слоем покрывавший лицо, явно был обязан своим происхождением не солнечным лучам южных курортов, а обжигающим ветрам фронтов.
Он и два его товарища, один молодой, а другой лет под пятьдесят, смотрели на директора гостиницы с явным нетерпением.
— Пойдемте, — сказал тот и добавил едва слышно: — Сегодня у нас больше приезжих, чем обычно.
— Они знают? — спросил капитан.
— А как скроешь?
— Тогда проводите нас каким-нибудь боковым ходом.
— Поднимемся в служебном лифте.
— Очень хорошо!
Директора не знали в лицо и на группу из четырех человек, неторопливо направившихся в глубину вестибюля, по-прежнему никто не обращал внимания. Ждали милицию.
— Расскажите подробности, — попросил капитан Афонин.
— Их немного. Это случилось на десятом этаже в номере тысяча одиннадцать. Там остановился некто Михайлов Николай Поликарпович, приехавший из Свердловска. В восемь часов двадцать минут… время замечено точно, — прибавил директор, — дежурная по этажу услышала в этом номере выстрел. Я уже приехал и сразу поднялся на десятый этаж. Дверь оказалась запертой изнутри. На стук никто не отозвался. В номере тишина. Взломать дверь без вас мы не решились.
Афонин кивнул головой.
— Правильно сделали! — сказал он.
Лифт остановился, и двери раздвинулись.
Кроме дежурной, в коридоре никого не было.
Афонин внимательно, через лупу, осмотрел замочную скважину.
— У вас есть запасный ключ?
— Да, конечно, вот он, — ответил директор. — Но с той стороны вставлен другой.
— Это не имеет значения. — Афонин передал ключ молодому сотруднику. — Действуйте, товарищ лейтенант!
Тот вынул из кармана длинный тонкий инструмент и осторожно, точно замок двери был стеклянным, ввел его в отверстие, стараясь не задеть края. Через несколько секунд послышался стук упавшего на пол ключа.
Так же медленно и осторожно лейтенант вставил запасный ключ и повернул его.
— Готово! — сказал он.
— Войду я и врач, — распорядился Афонин. — Остальным ожидать здесь.
Дверь открылась.
Капитан остановился на порою. Врач быстро прошел в номер.
Он был невелик и обставлен просто. Кровать, шкаф, письменный стол и два кресла. Окно задернуто легкой, но не прозрачной шторой.
У самого стола, на полу, лежал человек. Тонкая струйка крови из простреленного виска уже начала подсыхать. В руке, откинутой немного в сторону — это было видно даже от двери, — мертвой хваткой зажат небольшой пистолет.
«Немецкая марка „вальтер“, — мысленно констатировал Афонин. — Пистолет не был вложен в руку трупа, а зажат еще при жизни. Да и кто мог бы это сделать в комнате, запертой изнутри?»
— Мертв! — сказал врач, пряча в карман стетоскоп и поднимаясь. — Смерть наступила мгновенно.
Капитан продолжал стоять у двери.
— Проверьте, пожалуйста, окно, — попросил он.
Всё как будто указывает на самоубийство, Михайлов в момент выстрела находился в номере один, но всё же Афонии цепким взглядом «прощупал» все предметы обстановки и особенно пол, не покрытый ковром. На паркете едва виднелись следы врача, только что вошедшего в комнату, и больше ничего. Но это нужно будет проверить тщательнее.
— Окно плотно закрыто, — сказал врач, после внимательного осмотра.
Только теперь Афонин вошел в номер. Сняв трубку телефона, стоявшего на столике у кровати, капитан назвал номер.
— Здесь Афонин, — очень тихо сказал оп. — Вторая машина не нужна. Самоубийство!.. Да, совершенно точно… — С минуту он внимательно слушал, что говорил ему собеседник на другом конце провода. Чуть заметное движение бровей выдало удивление. — Слушаюсь!
