Филип Хосе Фармер - Конец времен
Лицо уззита было, как всегда; длинным и неподвижным; кости черепа скалами проступали из-под окаменевающей плоти. Тощая его фигура двигалась чуть дергано, напоминая марионетку. Лейфу казалось, что Кандельман и есть марионетка, сам себе кукла и кукловод, что часть его сознания управляет кукольным телом старательно и осторожно, но не может ни скрыть держащих его нитей, ни двигаться с изяществом живого.
Лейф приготовился ко всему, кроме того, что произошло. Он очень удивился, когда Кандельман монотонно вопросил его о впечатлениях о встрече с Жаком Кюзом.
Лейф замешкался. Он мог вообще скрыть существование Джима Крю и его товарищей. Но, возможно, Кандельман знает больше, чем показывает, стремясь спровоцировать его на ложь.
Ответ пришел к нему, не успел уззит докончить речь. Лейф наклонился к уззиту, прищурившись и заговорщицки вытянув губы.
— Вы были правы, Кандельман, — произнес он. И рассказал уззиту то, что тот хотел услышать.
Кандельман вскочил. Глаза его, обычно тусклые, как мышиная шерсть, заблестели, голос обрел силу.
— Так, значит, человек, под дулом пистолета заставивший вас оперировать свою дочь, назвался Джимом Крю? Разве вы не заметили? Нет? Подумайте, доктор! Инициалы![8]
Лейф стукнул по столу кулаком. Кофе выплеснулся из чашки.
— Конец Времен! — выругался он. — Это они!
— Именно. Вы сказали, что они выглядели иностранцами и говорили не на исландском и не на иврите. Это должен был быть французский! О Сигмен, как бы я хотел знать этот язык!
«Надеюсь, — подумал Лейф, — ты никогда не брался его учить».
Кандельман принялся расхаживать по комнате взад и вперед, машинально помахивая семихвостой плетью.
— Моим первым побуждением, доктор, было созвать всех свободных уззитов и устроить облаву, равной которой еще не видел свет. Но я не стану этого делать. Жак Кюз — это хитрый лис, он наверняка заляжет в свою нору. И я не сомневаюсь, что из описанного вами места он уже убрался...
Его прервал засветившийся куб.
— Вызов из Монреаля, доктор Баркер, — объявил оператор.
Лейф принял вызов. В кубе проявилась комната, где сидели Даннто, Алла и Ава.
— Баркер! — прогремел Даннто. — Кандельман позвонил мне и сказал, что вы вернулись, хвала Сигмену! Нет, ничего не объясняйте. Садитесь оба на экспресс и немедленно сюда. Я забронировал для вас ракету. Вас пускай сменит заместитель. Я хочу, чтобы вы осмотрели Аллу. Она жалуется на боли под ложечкой. Кроме того, я хочу лично выслушать ваш рассказ. А потом мы сможем отправиться в охотничий заказник метатрона Бона, расслабиться немного. Все. Верного вам будущего.
Куб замерцал и померк.
Лейф хотел было запротестовать — он желал спросить об Алле и Аве. Сердце его сжималось от желания, которое возбуждала в нем рыжеволосая красавица. Но было поздно.
— С тех пор как его жена вернулась, — заметил Кандельман, вставая, — Даннто снова стал похож на себя.
— Вернулась?
— Да, они разошлись перед самой аварией, в которую она попала. Подозреваю, она чего-то захотела, а Даннто отказал ей. Так что она переехала на другую квартиру. Так уже случалось. И сандальфон всегда сдавался. — Уззит фыркнул. — Я помню еще времена, когда ни одна баба не осмелилась бы на такое. Ее или отхлестали бы плетьми, либо послали бы к Ч. Но эта женщина... он от нее голову потерял.
— Вы критикуете столпа церкводарства? — осторожно поинтересовался Лейф.
— Записи моих слов у вас нет, — ответил Кандельман.— В любом случае Даннто знает, что я думаю о влиянии на него этой... женщины.
Пока Лейф складывал чемодан, Кандельман не произнес больше ни слова. Они поднялись на крышу больницы. Когда идущий специальным рейсом экспресс опустился рядом с ними, они сели бок о бок. За весь полет Кандельман заговорил только один раз.
— Доктор Баркер, — произнес он, поворачиваясь к Лейфу, — вы очень счастливый, раскованный и спокойный человек. Это потому, что у вас хорошая жена?
Прежде чем пораженный Лейф успел ответить, уззит поднял руку:
— Снимаю вопрос. Прошу простить меня. Это не мое дело. Не служебное, я хочу сказать.
«Что же творится за этим лбом белокурого Данте? — размышлял Лейф. — Если бы я только мог направить на него мыслеприемник...»
Эта мысль сменилась другой: допрошены или нет Траусти и Палссон. Если их допросили, подозрения Кандельмана относительно странного поведения Лейфа подтвердятся с лихвой. Быть может, Кандельман вывозит его из Парижа ради того, чтобы он не избавился от двоих стукачей? А возможно, уззит уговорил Даннто пригласить его, чтобы поглядеть на поведение Лейфа с Аллой и Авой...
Лейф вспомнил рыжеволосую красавицу, попытался поразмышлять о ее происхождении и обнаружил, что все мысли вытеснила одна: Алла Даннто заворожила его, как никакая другая женщина. Он должен быть с ней.
Как бы он ни возмущался собой, его неудержимо тянуло к ней. Так мотылька тянет к пламени, пусть он и не хочет в нем сгорать.
Вскоре после того как они поднялись на борт ракеты, один из спутников Кандельмана испросил у двоих ламедоносцев разрешения включить куб — начинался выпуск новостей. Диктор проявился на полуфразе. Речь шла о недавнем бунте в Чикаго, когда разъяренная толпа разорвала на куски мужчину. Беднягу угораздило сболтнуть, что Конец Времен не так и близок. Согласно Сигмену, как утверждал несчастный, Предтеча вернется из временных странствий, когда положение в союзе Гайяак будет идеальным. А нынешнее идеальным не назовешь.
— После этих слов, — протрубил диктор, — разгневанная толпа отомстила за оскорбление, нанесенное Союзу, церкводарству и Сигмену, да будет верно имя его. А теперь мы перенесем вас...
Студия растворилась, сменившись панорамой пустой улицы. Несколько уззитов окружали валяющуюся на тротуаре в луже крови ногу.
Лейф присмотрелся и улыбнулся про себя. Его наметанный взгляд сразу определил, что нога не оторвана, а отсечена. Никакого сомнения — очередной пропагандистский трюк.
По мнению Лейфа, вряд ли во всем Союзе нашлась бы толпа, способная линчевать человека. Средний гражданин был слишком замордован постоянным изнурительным трудом ради пропитания и страхом отправиться к Ч, чтобы пальцем шевельнуть без соизволения своего иоаха.
Чтобы не задремать, Лейф спросил Кандельмана, что госпожа Даннто рассказывала об аварии.
— То, чего я и ожидал, — ответил Кандельман, облизнул сухие губы и продолжил: — Она получила вызов по кому. Говоривший заявил, что куб с его стороны не работает — такое случается часто, — и она поверила, а голоса не узнала. Звонивший назвался Джарлом Каверсом, — уззит многозначительно покосился на Лейфа, — моим помощником. Это, конечно, было ложью. Госпоже Даннто следовало проверить, числится ли в наших списках этот Каверс.
