Наталья Чернышева - Золотой Рассвет
– Мне никогда не бывать пилотом, Джофф,- грустно сказал Фредди.- Спасибо за предложение. Но принять его не могу, извини.
– Ладно, парень,- проговорил Джофф.- Я ж не знал…
– Вейтас!- Фредди обрадовался Чужому как близкому другу.
– Тот вел себя не в пример холоднее. Просто кивнул проходя мимо.
– Это мой друг, Джофф Медоун,- сказал Фредди.- Джофф, а это Вейтас. Я тебе о нем еще не рассказывал?
– Рад видеть вас в добром здравии, уважаемый господин Медоун,- вежливо проговорил Чужой.
– И я,- осторожно, с явной опаской, отвечал Джофф,- рад.
– На том знакомство и завершилось. Фредди ошалело моргал.
– Вы что, знакомы?- с безграничным удивлением спросил Фредди, провожая взглядом широкую спину воина.
– Было дело,- очень неохотно проговорил Джофф, отворачиваясь к окну.
– Расскажи. Ну, пожалуйста, расскажи!
– Да ничего, в общем, особенного…- очень неохотно проговорил Джофф.- Лет десять тому назад сопровождали мы пассажирский лайнер… И столкнулись с транспортником этих вот друзей по разуму. Нас всего двое тогда выжило: я и стажер мой, Клементина Санникова. Я-то еще ничего, а Тинке досталось. Спавьюла Мин-лиа черепушку ей по кусочкам собирала. Я видел. Наши не справились бы, даже целители.
– Ну, а Витас тут при чем?- непонимающе спросил Фредди.
– Вейтас,- поправил его Джофф.- У них есть такой ритуал, называется райлпаг, то есть бой без правил, один на один, без вмешательства кланов. Вот этот самый Вейтас и вколотил мне ума в башку.
– Как?! Ты же пирокинетик!
– А он – барлаг,- мрачно объяснил Джофф.- С такими, как он, лучше вообще не связываться, поверь. Никакая паранорма не спасет. Н-да. Тинку, кстати, потом на гражданку списали. Она на пассажирские линии устроилась… Видел недавно, постарела очень.
Джофф замолчал рассеянно смотря в окно.
– Ладно, друг,- сказал он наконец.- Пойду я… Бывай,- он взъерошил мальчику волосы.- А насчет стажера ты подумай. Мы тебя всегда рады видеть будем.
Чтобы не расстраивать друга, Фредди обещал подумать. На том и расстались.
В ночь Мин-лиа сэлиданум велела ему укладываться на низенькой софе, в дневное время прятавшейся в полу. Терапевтический саркофаг оставался пустым, но не выключенным. Включена была и контрольная панель, за нею устроилась сама сэлиданум, ей надо было работать с медицинскими файлами. Самое же скверное заключалось в том, что софа находилась между саркофагом и контрольной панелью. Назойливым комариным зудом звенели в ушах окутывающие приборы электромагнитные поля. Заснуть в такой нервной обстановке было просто невозможно!
– Простите,- робко сказал Фредди, замучившись ждать того радостного мига, когда Чужая выключит наконец свои приборы и отправится спать.- А почему вы не отдыхаете? Поздно ведь.
– Жду рецидива,- объяснила сэлиданум, не отрываясь от своих файлов.
– Рецидива?- переспросил Фредди непонимающе.
– Именно. Твоя жизнь по-прежнему пока под угрозой, мальчик.
Она потянулась, как кошка, выгибая спину. Фредди смотрел на нее с любопытством. В ней не было грозной воинской стати Лэркен барлумы, но сэлиданум тоже была на свой манер красива. Впрочем, высокая прическа с узкими зелеными лентами ей не шла. Гораздо лучше было бы просто распустить волосы…
– У тебя очень сложная паранорма,- добавила женщина извиняющимся тоном.
– Я… Я, конечно, не специалист,- несмело проговорил Фредди.- Но Ян Ольгердович как-то раз объяснял…
Мин-лиа сэлиданум посмотрела на него более внимательно. Ободренный, Фредди продолжил:
– Ян Ольгердович объяснял: энергия для поддержания психокинетического поля вырабатывается каскадом химических реакций, происходящих при последовательном разложении псикиноферриновой кислоты. Запускает этот каскад гормон псикинозон, вырабатываемый каждой клеткой организма. Возбудители же алой лихорадки встраиваются в ДНК, наподобие ретровирусов, так, что цепочка, ответственная за синтез псикинозона, разрывается посередине. Именно поэтому и нарушается целостность поля. Из-за того, что определенная часть клеток не поддерживает производство псикинозона.
– Интере-есно,- промурлыкала сэлиданум, вновь активируя терминал контрол-панели.- Ретровирусы, говоришь?
– Ну, Ян Ольгердович так говорил… Сам я мало что понял.
– Посмотрим,- сказала сэлиданум, взгляд ее сделался отсутствующим.
Фредди достал свой синтезатор, покрутил его в руках… В наушниках – это все-таки не то. Словно под водой или в толще стерильной ваты. Не идет мелодия как надо, хоть плачь.
– Вы не будете возражать, если я сыграю?- несмело спросил мальчик.
– Играй,- рассеянно разрешила Мин-лиа, не отрываясь от терминала.
Фредди активировал клавиатуру инструмента, на миг задумался, вслушиваясь в звеневшую лишь для него одного мелодию… И мир отдалился, исчез за барьером чистого звука, рождавшегося из-под пальцев, невесомо скользивших над голографическою клавиатурой старого синтезатора.
Он очнулся, ощутив рядом с собой чье-то присутствие. Вскинул голову и увидел Спавьюлу Мин-лиа.
– Где и от кого ты мог услышать эту симфонию, мальчик?- странно напряженным голосом спросила Чужая.
– Витас играл… Вчера вечером…- растерянно проговорил Фредди.
– Вейтас,- задумчиво проговорила она.- Конечно. Могла бы и сама догадаться…
– А завтра он придет?- с надеждой спросил мальчик.
– Не знаю,- сэлиданум вновь обрела прежнюю невозмутимость.- Сыграй еще, мальчик. Пожалуйста.
– Продолжить или начать заново?- поинтересовался Фредди.
– Давай заново,- сказала сэлиданум, вновь устраиваясь за контрол-панелью.
Фредди вновь коснулся клавиш. И в этот раз пришли вместе с музыкой слова, сами собою складываясь в гармоничную рифму. Мальчик запел – на старорусском, который был для него родным. Именно на этом языке говорила с ним мама. Он помнил.
Мин-лиа сэлиданум слушала, неподвижная и напряженная, как струна, забыв о всех своих файлах на включенной панели. Она долго молчала после того, как отзвучал последний аккорд, а Фредди всматривался в ее нечеловеческий профиль, и казалось ему, что скоро он поймет что-то, касавшееся этой женщины, что-то важное, значительное, горькое… такое, что уже не позволит видеть в ней лишь Чужую, дочь могущественной и не очень-то дружелюбной расы.
– Ложись в саркофаг,- сказала сэлиданум, нарушая царившее в палате безмолвие.- Буду тебя лечить…
Наутро, проснувшись в открытом саркофаге, Фредди со внезапным ужасом понял, что наполовину ослеп и оглох. Он уже не видел мерцающей радуги электромагнитных полей над приборами Мин-лиа сэлиданум, не воспринимал характерного для них комариного писка, а бортик саркофага, такой хрупкий под привычными к мощи психокинетической паранормы пальцами, внезапно оказался прочнее железа.
