Айзек Азимов - Установление – 1
– Пока, Ли. Мне страшно не хочется оставлять тебя на этой сковородке, но мне некому довериться, кроме тебя. Только, пожалуйста, не лезь в огонь.
– Не беспокойся. Думаю, будет достаточно горячо и на сковородке. Я буду следовать твоим указаниям, – Ли отступил назад, и люк закрылся.
6.
Сальвор Хардин не сразу отправился на планету Анакреон – планету, по которой получило название все королевство. Он прибыл туда за день до коронации, после кратковременного посещения восьми крупнейших планетных систем королевства, где он останавливался лишь для переговоров с местными представителями Установления.
Размеры королевства оставили на него угнетающее впечатление. Да, королевство было щепочкой, незначительным осколком по сравнению с невообразимыми просторами Галактической Империи, частью которой оно некогда являлось; но Хардина, чей образ мыслей сложился на одной, и к тому же редко заселенной планете, масштабы и население Анакреона потрясали.
Почти совпадая с границами старой Анакреонской префектуры, королевство охватывало двадцать пять планетных систем, шесть из которых состояли из нескольких обитаемых миров. Численность населения, равная девятнадцати миллиардам, хотя и уступала временам расцвета Империи, быстро росла благодаря поддерживаемому Установлением прогрессу науки.
Лишь теперь Хардин почувствовал всю грандиозность стоявшей перед Установлением задачи. За тридцать лет удалось перестроить энергетику лишь на столичной планете. Внешние провинции все еще включали обширные зоны, где атомная энергия пока не была восстановлена. Даже нынешний прогресс был бы невозможен, не используй Установление все еще работоспособные остатки схлынувшей Империи.
К тому моменту, когда Хардин прибыл на столичную планету, все обычные дела там были заброшены. Во внешних провинциях также прошли или все еще длились празднества; но здесь, на планете Анакреон, все поголовно были заняты лихорадочным участием в бурной религиозной мистерии, возвещавшей о совершеннолетии их божественного короля Лепольда.
Хардин смог урвать лишь полчаса у измученного и торопящегося Верисофа перед тем, как его посол принужден был мчаться на очередным храмовый праздник. Но эти полчаса оказались исключительно плодотворными, и Хардин, вполне удовлетворенный, начал ждать ночного фейерверка.
Повсюду он играл лишь роль наблюдателя, ибо не мог выносить религиозных церемоний, в каковых непременно вынужден был бы участвовать, если бы выяснилось, кто он такой. Так что когда бальный зал дворца заполнился блистающей и весьма восторженной ордой высшей знати, Хардин оказался оттесненным к стене. Его почти не замечали и вообще не проявляли к нему интереса.
Находясь в длинной шеренге, он был представлен Лепольду с безопасного расстояния, ибо король стоял поодаль, в одиноком и впечатляющем величии, окруженный смертельным сиянием своей радиационной ауры. Менее чем через час этот самый король займет свое место на массивном троне из иридиево-родиевого сплава с золотыми чеканками, инкрустированными драгоценными камнями, и тогда трон вместе с ним величественно поднимется в воздух и заскользит над землей, чтобы повиснуть у огромного окна, через которое гигантские толпы простонародья смогут увидеть своего короля и завопить в буйном восторге. Трон не был бы, конечно, столь массивным, не будь в него встроен заэкранированный атомный двигатель.
Миновало одиннадцать. Хардин забеспокоился и привстал на цыпочки, чтобы лучше видеть. Он боролся с искушением взобраться на стул. Вдруг он увидел Виениса, протискивающегося к нему сквозь толпу, и успокоился.
Виенис продвигался неспешно. Почти на каждом шагу он вынужден был обмениваться любезностями с каким-нибудь уважаемым дворянином, чей дед помог деду Лепольда разбойным путем захватить королевство и был за это удостоен герцогского титула.
Наконец он избавился от последнего разодетого пэра и добрался до Хардина. Его улыбка самодовольно сияла, а черные глаза удовлетворенно вспыхивали из-под насупленных бровей.
– Мой дорогой Хардин, – сказал он тихим голосом, – вы должны были быть готовы к скучному зрелищу, коль скоро отказались объявить о себе.
– Я не скучаю, ваше высочество. Все это исключительно интересно. У нас на Терминусе не бывает подобных зрелищ.
– Разумеется. Не соблаговолите ли вы пройти в мои личные апартаменты, где мы сможем побеседовать поподробнее и в куда большем уединении?
– Конечно.
Они вдвоем, под руку, поднялись по лестнице, и не одна вдовая герцогиня изумленно уставилась им вслед и призадумалась, кто же этот скромно одетый, внешне неприметный незнакомец, которому принц-регент оказывает такие подчеркнутые почести.
В покоях Виениса Хардин приятно расслабился и с благодарностью принял бокал вина, собственноручно налитый регентом.
– Вино с Локриса, Хардин, – сказал Виенис, – из королевских погребов. Настоящая вещь, двухсотлетней выдержки. Было заложено еще за десять лет до Зеонского Восстания.
– Поистине королевский напиток, – вежливо согласился Хардин. – За Лепольда Первого, короля Анакреона.
Они выпили, и Виенис, помедлив, льстиво добавил:
– А вскоре и императора Периферии, а там кто знает? Галактика когда-нибудь может объединиться вновь.
– Без сомнения. Под эгидой Анакреона?
– Почему бы и нет? С помощью Установления наше научное превосходство над остальной Периферией станет неоспоримым.
Хардин поставил пустой бокал на стол и произнес:
– Что ж, именно так, но с тем, разумеется, исключением, что Установление призвано содействовать любой нации, которая обратится к нему за научной помощью. Ввиду высокого идеализма нашего правительства и великих моральных заветов нашего основателя Хари Селдона мы не в состоянии играть в фаворитизм. Тут ничего не поделаешь, ваше высочество.
Улыбка Виениса стала шире.
– Как говорит народная мудрость, Галактический Дух помогает тем, кто сам о себе заботится. Я прекрасно понимаю, что Установление, будучи предоставлено само себе, никогда не станет сотрудничать.
– Я бы так не сказал. Мы отремонтировали для вас имперский крейсер, хотя моя Навигационная Коллегия желала забрать его себе в целях изучения.
Регент с иронией повторил последние слова.
– В целях изучения! Да! И все же вы бы не ремонтировали корабль, если бы я не угрожал вам войной.
Хардин сделал пренебрежительный жест.
– Я не знаю.
– А я знаю. И угроза эта останется всегда.
– И сейчас остается?
– Сейчас уже слишком поздно говорить об угрозах, – Виенис бросил взгляд на часы, стоявшие на его столе. – Видите ли, Хардин, как-то вы уже побывали на Анакреоне. Вы, подобно мне, были тогда молоды. Но даже тогда мы имели совершенно различные взгляды на то, как следует вести дела. Ведь вы из тех, кого именуют миротворцами, не так ли?
