Филип Дик - Человек в высоком замке
Только теперь мистер Тагоми осознал, что забыл об этом, и пригласил секретаршу в кабинет.
Она сейчас же вошла, обнадеживающе улыбаясь.
— Вам уже лучше, сэр?
— Да. Инъекция витаминов помогла.
Она на несколько секунд задумалась.
— Напомните мне, как фамилия германского консула?
— Фрейер Гуго Рейсс.
— Майн герр, — начал мистер Тагоми. — До нас дошла ужасная весть о том, что ваш вождь, герр Мартин Борман, пал в борьбе со смертью. Слезы душат меня, когда я пишу эти строки. Когда я вспоминаю о героических деяниях, совершенных герром Борманом по обеспечению спасения народов Германии от врагов, как внутренних, так и внешних, а также о потрясающих душу твердых мерах, направленных против малодушных и предателей, желавших лишить человечество перспективы покорения космоса, куда устремились светловолосые, голубоглазые представители нордических рас в своей неуемной…
Он остановился, продолжать можно было до бесконечности, и понял, что уже не сможет закончить предложение. Мисс Эфрикян выключила диктофон, вся преисполнившись ожидания.
на. Пустяк — и тем не менее проявление моего небрежного, даже, можно сказать, наплевательского отношения, — мистер Тагоми почувствовал себя виноватым. — Сегодня плохой день. Мне следовало бы проконсультироваться с Оракулом, выяснить, какой сейчас момент. Я, по-видимому, слишком далеко отошел от Тао. Под действием какой из шестидесяти четырех гексаграмм, — думал он, — нахожусь я сейчас? — Он открыл ящик стола, вытащил оттуда оба тома «Книги перемен» и положил их на стол. — С какого же вопроса начать? Во мне столько вопросов, что не знаю, как же правильно построить их».
Когда мистер Рамсей вошел в кабинет, он уже получил гексаграмму.
— Смотрите, мистер Рамсей.
Он показал ему открытую книгу.
Это была сорок седьмая гексаграмма. Подавленность, изнеможение.
— В общем-то, предзнаменование плохое, — сказал мистер Рамсей. — Какой был ваш вопрос, сэр? Если только я не обижаю вас, спрашивая об этом.
— Я справился относительно текущего момента, — ответил мистер Тагоми. — Момента для всех нас. Переходящих строк нет. Статическая гексаграмма.
Он захлопнул книгу.
* * *В три часа дня Френк Фринк все еще дожидался со своим деловым партнером решения Уиндем-Матсена о деньгах и поэтому решил посоветоваться с Оракулом. «Как все обернется?» — спросил он и стал кидать монеты.
Выпала гексаграмма сорок семь с одной скользящей строкой. Девятой на пятнадцатом месте.
«У него отрезали нос и ноги. Он раздавлен человеком с красной повязкой на колене. Радость приходит легко. Она побуждает делать подношения и возлияния».
Довольно долго — не меньше получаса — он изучал эти строчки и связанные с ними комментарии, пытаясь определить, что же это могло означать. Гексаграмма и особенно скользящая строка очень беспокоили его. Наконец он с неохотой пришел к выводу, что особых денег ждать не приходится.
— Ты слишком полагаешься на эту штуковину, — заметил Мак-Карти.
В четыре часа появился рассыльный от Уиндем-Матсена вручил Фринку и Мак-Карти конверт. Когда они вскрыли его, то внутри обнаружили подписанный чек на две тысячи долларов.
— Ты оказался неправ, — сказал Мак-Карти.
«Оракул, должно быть, — подумал Фринк, — ссылается на какие-то дальнейшие последствия. В этом все дело. Позже, когда это случится, можно будет оглянуться назад, точно сказать, что имел в виду Оракул. А сейчас…»
— Мы можем открыть мастерскую, — сказал Мак-Карти.
— Сегодня? Прямо сейчас?
Он почувствовал, что теряет терпение.
— А почему бы и нет? Мы уже подготовили все необходимые письма с заказами. Все, что мы должны сделать, это отправить их по почте. И чем скорее, тем лучше. А оборудование, которое можно достать здесь, в Сан-Франциско, мы выберем сами.
Надев пиджак, Эд двинулся к двери комнаты Фринка.
Они уговорили домовладельца сдать им подвал под домом. Сейчас он использовался под склад. Вынеся картонные коробки, они смогут соорудить верстаки, подвести к ним электричество, установить светильники, начать монтаж электродвигателей и приводных ремней. У них уже были готовы эскизы, заполнены спецификации, перечни деталей, так что фактически они уже начали.
«Наше предприятие уже заработало», — понял Фринк. Затем они договорились о его названии. «Ювелирные изделия фирмы ЭдФренк».
— Самое большее, что мы можем сегодня сделать, — сказал Фринк, — это купить доски для верстаков и, возможно, электрооборудование. Ну, конечно же, и сырье для изделий.
Затем они отправились на лесной склад на южной окраине Сан-Франциско и через час уже запасались нужными пиломатериалами.
— Что тебя тревожит? — спросил Мак-Карти, когда они вошли в магазин оборудования, продававший товары оптом.
— Деньги. У меня падает настроение. Когда мы оплатим все?
— Старый Уиндем-Матсен тоже не лыком шит, — сказал Мак-Карти.
«Мне это известно, — подумал Фринк. — Именно поэтому я и места себе не нахожу. Мы влезли в его владения. Мы Уподобились ему. И что же? Приятна ли нам эта мысль?»
— Не оглядывайся назад, — сказал Мак-Карти. — Смотри вперед. Думай о будущем.
«Я и смотрю вперед, — подумал Фринк. — Об этом говорит и гексаграмма. Какие же подношения и возлияния я могу сделать? И кому? С кем?»
Глава 7
Красивая молодая японская чета, посетившая магазин Роберта Чилдана и носившая фамилию Казуора, связалась с ним по телефону к концу недели и пригласила на обед.
Он очень ждал этого звонка, приглашение посетить их квартиру вызвало у него восторг.
Он закрыл «Американские художественные промыслы» чуть раньше обычного и нанял педикеб, чтобы поехать в привилегированный район, где жили Казуора. Он хорошо знал этот район, белые там не жили.
Гладя из педикеба, катившего по извилистым улицам с разбитыми там и сям газонами и декоративными ивами, на современные многоквартирные дома, Чилдан восхищался изяществом архитектуры. Чугунные литые решетки балконов, высокие и в то же время современные колонны, мягкие пастельные тона, использование всевозможных орнаментов — все это представляло собой произведение искусства. Он помнил те послевоенные годы, когда здесь не было ничего, кроме руин.
Игравшие на улицах японские дети наблюдали за ним без всякого интереса и сразу же возвращались к своему футболу или бейсболу. А вот реакция взрослых была иная.
Хорошо одетые молодые японцы, выходя из своих автомобилей и входя в парадные жилых домов, не без удивления следили за ним. Он живет здесь? Им было просто интересно. Это были молодые японцы-бизнесмены, приехавшие домой из своих контор, даже главы Торговых Представительств жили здесь. Он заметил на стоянке «кадиллаки». По мере того, как педикеб все ближе продвигался к месту назначения, он нервничал все больше и больше.
