Дэвид Вебер - Унаследованный Армагеддон
В общем, основную линию их прогресса можно охарактеризовать как значительное уменьшение размеров при огромном увеличении мощности. Военный корабль, схожий по массе, например, с «Дахаком», построенный исходя из возможностей встреченных нами технологий, – а это, прошу иметь в виду, является попыткой гражданских создать военную технику, – обладал бы мощностью раз в двадцать больше.
Он сделал паузу, чтобы подчеркнуть важность своих слов. На лицах большинства присутствующих отразилось волнение.
– В то же время для нас стали очевидными и некоторые противоречия в их концепциях и принципах, особенно в отношении компьютеров и кибернетики. В частности, аппаратная часть их компьютерных систем оказалась значительно более прогрессивной по сравнению с нашей, а вот программное обеспечение – нет. Предполагая, что «Омега-Три» представляет собой репрезентативный образец их техники, можно заключить, что их компьютеры обладают даже меньшей степенью самосознания, чем центральный компьютер «Дахака» до мятежа. Объем памяти центрального компьютера «Омеги-Три», масса которого составляет примерно 30% массы центральных компонентов Дахака, превышает его объем памяти, даже вместе со всеми вспомогательными системами, в пятьдесят раз. С другой стороны, возможности этого компьютера, несмотря на гораздо более высокую скорость вычислений, даже приблизительно не достигают возможностей центрального компьютера до мятежа.
Это со всей очевидностью свидетельствует о преднамеренной жертве возможностей в пользу следования неким философским ограничениям. Я предполагаю – однако, подчеркиваю, это только догадка, – что это результат гражданской войны, после которой Империум был преобразован в Империю. Флотские компьютеры сопротивлялись стрельбе по другим кораблям Флота, и, хотя эта проблема могла быть решена редактированием набора их Альфа-приоритетов, сражавшиеся, должно быть, были очень недовольны, что полусознательным компьютерам дозволено решать стрелять или нет. Это, конечно, только гипотеза, но очень правдоподобная.
Кроме того, мы подтвердили еще один важный момент. Хотя компьютеры «Омеги-Три» и использовали полевые технологии, у них были также выполненные «в железе» резервные компоненты, что, по-видимому, должно соответствовать имперской военной практике. Это значит, что военные компьютеры, в отличие от гражданских, защищены от полной потери информации в результате отключения энергии, как произошло на Дефраме. После восстановления энергии и, тем самым, полевых структур, все будет функционировать абсолютно нормально.
Но и гражданские объекты, при условии сохранения энергоснабжения, могли остаться вполне функционирующими. «Омега-Три» пострадала не потому, что полагалась на полевые структуры, а потому, что оставалась без присмотра достаточно долго, чтобы материальные компоненты утратили работоспособность. Если бы компьютеры станции обладали адекватной способностью к самовосстановлению и запасом запчастей, то сегодня «Омега-Три» была бы полностью действующей.
Он сделал паузу, как бы проверяя свои мысли, затем взглянул на Колина.
– На этом хочу завершить свой отчет, сэр. Детальная информация для всех, кто захочет внимательно с ней ознакомиться, есть в базе данных.
– Спасибо. – Колин поджал губы, думая, что последуют вопросы, но все молчали. «Они ждут другого», – тяжело подумал он, а вслух произнес: – Коммандер Коханна, прошу вас.
– Мы все еще не знаем, как они сделали это, – сказала Коханна, – хотя нам точно известно, что они сделали. Я не уверена, что могу полностью принять объяснение Дахака, но оно согласуется с полученными данными.
Можно рассматривать их оружие как заболевание с летальным исходом для всех живых организмов. Очевидно, что это был монстр во всех смыслах этого слова. Мы не можем знать, как он был выпущен, но результатом того было неизбежное уничтожение всего живого. Все зараженные планеты мертвы, леди и джентльмены.
С другой стороны, – для усиления эффекта она, как и Колин, сделала паузу, – мы также определили, что это оружие имеет ограниченную, так сказать, «продолжительность жизни». И какой бы долгой она ни была, она все же меньше, чем истекший период времени. Мы населили пробные участки домашним скотом и растениями из наших гидропонических ферм и рекреационных районов, используя воду и почву взятую роботами с различных участков поверхности Киира. Из записей правителя Йиртаны мы знаем, что инкубационный период оружия в организме млекопитающих был приблизительно тридцать земных месяцев, и мы использовали технику, применяемую обычно для ускорения лечения, чтобы провести пробные участки через эквивалент сорокапятимесячного срока, и пока не появилось никаких признаков заболевания. Я, конечно, не предлагаю вернуть тестовые образцы на «Дахак», но выводы напрашиваются сами собой. Само биооружие погибло, по крайней мере на Киира. А, следовательно, также и на планетах, которые были им заражены столь же давно.
На этом позвольте закончить отчет, капитан.
– Спасибо. – Расправив плечи, Колин заговорил очень тихим голосом, чувствуя на себе одном весь груз ответственности. – На основании данных отчетов я намерен отдать приказание незамедлительно направиться на Бирхат, к Центральной Базе Флота.
Кто-то издал довольно громкий вздох, и лицо Колина напряглось.
– Информация, полученная здесь, говорит о том, что Бирхат вряд ли выжил. Но это, к сожалению, ничего не меняет.
Я не знаю, что мы найдем там, но я знаю три вещи. Первое: если мы вернемся на Землю без подмоги, мы проиграем. Второе: самые лучшие военные подразделения Империума – или Империи – размещались на Центральной Базе. Третье: логика подсказывает, что биооружие будет там таким же мертвым, как и здесь. Исходя из этого, наибольшие шансы для нас найти работоспособные компьютерные системы именно на Бирхате. Вполне вероятно, что мы сможем абсолютно безопасно реактивировать все, что обнаружим. И, в самом крайнем случае, это будет нашей лучшей возможностью осознать полный масштаб катастрофы.
Итак, мы покидаем Киира через двенадцать часов. Прошу всех вернуться к своим обязанностям. Если понадоблюсь, я у себя в каюте.
Он встал, ловя на себе ошеломленные взгляды подчиненных, только что осознавших, что он не собирается больше обсуждать этот вопрос.
– Смирно, – тихо изрек Дахак, и офицеры поднялись.
Колин покинул зал в полной тишине, задаваясь вопросом, поняли ли все эти удивленные люди, почему он пресек любые обсуждения.
Ответ был настолько же простым, насколько горьким. В конце концов, это было его решение, а если бы началось обсуждение, то им невольно пришлось бы разделить с ним ответственность за принятие именно такого решения. Он не мог допустить этого.
