Артур Кларк - Око времени
– Бисеза, есть кое-что еще.
– Что?
– Тау Кита.
Джош сдвинул брови.
– А что это такое? А, вспомнил. Звезда.
– Звезда, похожая на наше солнце, до нее около двенадцати световых лет. Я видел ее в виде вспышки сверхновой. Она была неяркая, в то время, когда я ее заметил, свет уже тускнел, пик свечения миновал… это продолжалось всего несколько ночей, но…
Абдыкадыр, подергав бородку, обескураженно осведомился:
– А что в этом такого удивительного?
– Всего лишь то, что это невозможно, – ответил телефон.
– Как это?
– Только сверхновая бинарной системы – звезда-спутница – должна добавлять основной звезде инертную материю, которая в конце концов и взрывается.
– А Тау Кита – одинарная звезда, – продолжила мысль Бисеза. – Так как же она могла стать сверхновой?
– Можете просмотреть мои записи, – обиженно заметил телефон.
Бисеза неуверенно посмотрела на небо. Редди проворчал:
– В теперешних обстоятельствах лично мне это представляется туманной и абстрактной загадкой. Возможно, нам стоит думать о более насущных делах. Этот ваш телефон уже несколько дней кряду по-вавилонски определяет даты. Долго еще ждать, когда он соизволит поведать нам дивные результаты?
– Это зависит от телефона. Он у меня всегда был самостоятельным.
Редди рассмеялся:
– Сэр Безделушка! Поведай мне все, что знаешь – как можешь, и пусть пока ты знаешь не все. Повелеваю!
Телефон растерянно изрек:
– Бисеза…
Она установила специальную защитную программу, чтобы телефон не выболтал британцам лишнего. Но теперь она только пожала плечами.
– Можешь отвечать, телефон.
– Тринадцатый век, – прошептал телефон. Редди наклонился ближе.
– Когда?!
– Точнее сказать трудно. Изменения в положении звезд невелики… моя камера рассчитана на дневное освещение, и мне приходится делать снимки с большой экспозицией… очень мешают эти гадкие тучи… В этот период имело место несколько лунных затмений. Если я замечу хотя бы одно затмение, я смогу привязать его к определенному дню.
– Значит, тринадцатый век, – ахнул Редди и вгляделся в подернутое облаками небо. – Мы в шести веках от дома!
– А мы – в восьми, – мрачно добавила Бисеза. – Но что это означает? Пусть над нами небо тринадцатого века, но под ногами у нас определенно не земля тринадцатого века. Джамруда, к примеру, тогда не существовало.
Джош выразил свое мнение:
– А может быть, тринадцатый век – основа, фундамент. Что-то вроде канвы, на которую нашиты другие лоскутки времени, – вот и получилась громадная хронологическая оболочка планеты.
– Простите за малоприятные новости, – извинился телефон.
Бисеза пожала плечами.
– Новости скорее сложные, чем плохие.
Редди привалился спиной к валуну, забросил руки за голову. В его толстенных очках отражались тучи.
– Тринадцатый век… – протянул он задумчиво. – Какое получается удивительное путешествие. Я-то думал: попаду на северо-западную границу – вот это будет приключение! Но оказаться заброшенным в средние века!.. Но должен признаться, у меня в данный момент нет ощущения чуда. И даже страха я не чувствую из-за того, что мы потерялись.
Джош отхлебнул лимонада.
– А что же ты чувствуешь? Редди ответил:
– Когда мне было пять лет, меня отправили к родственникам в Саутси. Тогда это было обычным делом: родители-эмигранты хотели, чтобы их дети обосновались на родине. Но в пять лет я в этом ничегошеньки не смыслил. Я возненавидел это место, как только туда ступила моя нога – Лорн – лодж, дом-тюрьма! Меня там регулярно наказывали за одно и то же страшное преступление – за то, что я был самим собой! Мы с сестрой утешались игрой в Робинзона Крузо, но я никогда не мечтал о том, что стану Робинзоном Крузо во времени! Где-то теперь бедняжка Трикс… Но тогда более всего было обидно и больно из-за того, что мои родители меня бросили – как мне тогда казалось. Предали и бросили в этом унылом месте, средоточии несчастья и боли…
– И теперь здесь все точно так же? – осторожно спросил Джош.
– Тогда меня покинули родители, – с горечью выговорил Редди. – А теперь – сам Господь Бог.
Тут все притихли. Ночь под небом, усыпанным чужими звездами, казалась необъятной. Так одиноко Бисеза не чувствовала себя с момента Разрыва. Она вдруг страшно затосковала по Майре.
Абдыкадыр мягко проговорил:
– Редди, ваши родители желали вам добра, ведь правда? Просто они не понимали, каково вам.
Джош спросил:
– Предполагаете, что тот, кто отвечает за все, что случилось с миром – Господь Бог или кто-то еще, – в действительности желает нам добра?
Абдыкадыр пожал плечами.
– Мы с вами – люди, а мир изменен явно сверхчеловеческими силами. Как же нам понять мотивы, движущие этими силами?
Редди сказал:
– Ну хорошо. Но неужели хоть кто-то способен поверить, что всем этим помешательством руководит чья-то добрая воля?
Никто ему не ответил.
14
Последний виток
И вот начался последний виток.
«Может быть, последний полет человека вокруг Земли», – с тоской думал Николай.
Но порядок необходимых пунктов подготовки не изменился, и как только потребовались профессиональные навыки, все трое заработали вместе так же слаженно, как трудились все время, с тех пор как началось это странное приключение. Николай на самом деле подозревал, что его напарников, как и его самого, очень успокаивали знакомые, привычные действия.
Первым делом нужно было убрать в жилой отсек накопившийся мусор, в том числе и большую часть содержимого комплекта, предназначенного для выживания после приземления. Продукты, так или иначе, были уже съедены. Сейбл перенесла в посадочный модуль свою допотопную радиоаппаратуру, поскольку ей вполне можно было воспользоваться после посадки.
Затем нужно было облачиться в скафандры. Для этого космонавты по очереди перебирались в жилой отсек. Сначала Николай натянул эластичное трико – довольно плотные штаны, предназначенные для того, чтобы обеспечить отток жидкости к голове. Это помогало избежать обморока после приземления – бесценный предмет одежды, хотя и жутко неудобный. Затем настала очередь скафандра. Первым делом пришлось засунуть ноги в штанины через отверстие в области живота. Внутренний слой скафандра был изготовлен из прочного прорезиненного воздухонепроницаемого материала, а наружный – из плотной, сотканной вручную ткани – имел множество карманов, «молний» и клапанов. В условиях нормального атмосферного давления облачиться в скафандр было бы невозможно без посторонней помощи. А здесь Коле пришлось какое-то время поплавать в воздухе вокруг скафандра, пока он не попал ногами в отверстие. Потом он засунул руки в рукава и сразу почувствовал, как плотно прижалась ткань к спине. Коля привык к этому скафандру, костюм даже пропитался его запахом. Случись несчастье – и скафандр мог спасти ему жизнь. Но после свободы невесомости Николаю казалось, что его заковали в тракторную гусеницу.
