Путешествие на Луну (ЛП) - Ле Фор Жорж
Инженер сделал отчаянный жест: решительно старик помешался… Многозначительным взглядом Сломка подозвал к себе Елену.
— Мне кажется, m-lle, что ваш папа в ненормальном состоянии, — прошептал он.
Молодая девушка содрогнулась.
— Что вы хотите сказать? — испуганно спросила она, кидая взгляд на отца, который лихорадочно собирал разбросанные по столу бумаги.
— Эта телеграмма должна была нанести вашему папа жестокий удар, и я опасаюсь… Во всяком случае об этом нужно подумать…
— О чем подумать?
— Я право не знаю… Во всяком случае Михаила Васильевича нельзя оставлять в таком положении…
Елена Михайловна недоумевающе посмотрела на своего собеседника: что он хотел сказать? В это мгновение старый ученый обернулся и, заметив молодого инженера и дочь стоящими друг около друга, закричал:
— Ну, что же вы там стоите, как истуканы?!.. Господин Сломка, я ведь вас просил поехать в гавань, а ты, Елена, лучше бы помогла мне немного… Да что наконец с вами? О чем вы говорили?
— Это о телеграмме, папочка, — отвечала девушка, — ты нам ее не показал, и я опасаюсь, не скрываешь ли ты что-то от нас… Может быть, граф болен… ранен…
Михаил Васильевич живо вытащил депешу из своего портфеля и, подавая дочери, проговорил:
— На, прочти и разуверься.
Леночка быстро пробежала несколько строк, из которых состояла телеграмма, и, передавая ее инженеру, заметила:
— Я решительно не понимаю, что вы хотели сказать. Это известие могло только обрадовать папа.
Быстро прочитав депешу, Сломка энергично протер себе глаза.
— У меня мерещится в глазах, — прошептал он, — или я не так прочел, или Гонтран сошёл с ума…
И он в третий раз прочел следующие слова:
"Предсказание Мартинса Кампадор совершенно верно. Сейсмограф указывает на близость извержения. Приезжайте скорее. Г. Фламмарион".
— Да, верно, — прошептал инженер, ломая голову, почему Гонтран поступил таким образом. — Во всяком случае, раз дело начато, его бросать нельзя: нужно ехать, — и поедем.
— Ну, что же вы? — нетерпеливо крикнул профессор.
— Сейчас, сейчас, — отвечал Сломка, поспешно бросился к двери, — я мигом добегу до гавани, и когда вы приедете, пароход будет готов…
ГЛАВА XVIII
Через пятнадцать дней после получения телеграммы Гонтрана, пароход "Елена", зафрахтованный Михаилом Васильевичем для перевозки в Америку вагона-гранаты, прибыл в Аспинваль. Все необходимые для небесного путешествия предметы, тщательно запакованные в громадные ящики, были сданы на товарный поезд Панамской железной дороги.
По другую сторону перешейка, в гавани Панамы, они были перегружены на "Сальвадор-Уркизу", каботажное судно в 500 тонн, отправлявшееся в Такаму, расположенную в устье реки Эсмеральды. Здесь речной пароход должен был взять к себе на палубу наших героев с их багажом и доставить в Квито, в самый центр Андов, менее удалённый от Котопахи, чем приморский Гваяквиль.
Итак, 24 февраля, в 8 часов вечера, Сломка, сидел на палубе "Сальвадор-Уркизы", курил великолепную гавану, мечтательно следя глазами за белыми гребнями волн Тихого океана… Вдруг странный свет показался на горизонте и отразился в волнах кровавым заревом пожара. Через секунду все стало красным: горизонт, небо, море… даже корабль принял кровавый цвет… Затем странное зарево исчезло, и вокруг парохода сделалось еще темнее, чем прежде.
В одно мгновение инженер вскочил со своего места и, подбежав ко входу в каюту, торопливо позвал:
— Михаил Васильевич! Профессор!
Но, без сомнения, старый ученый еще раньше заметил странное явление, так как он уже летел по лестнице, перескакивая разом через четыре ступеньки; за ним поднималась Елена, за нею капитан парохода и несколько матросов.
— Что случилось! — в один голос вскричали все.
— Там! Там! — отвечал инженер, протягивая руку к горизонту…
Едва он успел произнести эти слова, как ужасающий шум, подобный залпу сотни батарей, раздался в воздухе. В то же время страшный шквал налетел на пароход, мгновенно разорвав в клочки все его паруса. Гигантские валы заходили по спокойной дотоле бездне океана, то вздымая несчастное судно на громадную высоту, то низвергая его в бездну… А между тем небо оставалось по-прежнему ясным и безоблачным; по-прежнему кротко мерцали в его лазури мириады звезд…
Затем вдруг, как бы по мановению волшебного жезла, разъярённые стихии упокоились: ветер спал, волны утихли, атмосфера сделалась по-прежнему спокойной, и пароход вновь очутился на сонной глади вод… Михаил Васильевич, никогда не терявший хладнокровия, особенно во время научных наблюдений, посмотрел на часы, — оказалось, что странный ураган продолжался всего две минуты.
На палубе все молчали. Пассажиры и матросы, под свежим впечатлением грозного явления, в ужасе смотрели друг на друга. Сломка первый пришел в себя.
— Ей-Богу! — воскликнул он, — если бы мне сказали, что это — отражение вулканического удара, то я нисколько бы не удивился!
Отчаянный стон был ответом инженеру:
— Котопахи! — И Михаил Васильевич с отчаянием схватил себя за голову.
Леночка поспешно подбежала к отцу.
— Папа! папочка! — проговорила она, вся дрожа от тяжелого предчувствия, давившего ей сердце, — что ты хочешь сказать?
— Я говорю, — мрачно отвечал старый учёный, — что опасения г-на Сломки совершенно верны: свет и шум, поразившие нас, произведены извержением Котопахи, которой отстоит от нас всего на несколько сотен километров…
Тронутый горестью старика, инженер напрасно пытался его успокоить.
— Но может быть, причина бури была иная, — говорил он, — я ведь высказал свое предположение наобум, под первым впечатлением…
Михаил Васильевич безнадежно покачал головою.
— Увы! к несчастью, это больше, чем вероятно… Очевидно, извержение, предсказанное Кампадором в следующем месяце, совершилось сейчас… Прощай, моя заветная мечта!..
Страшный крик Леночки прервал слова старого учёного; истерически рыдая, молодая девушка упала на руки отца…
— Леночка, дорогая, что с тобой? Зачем эти слезы? — испуганно спросил Михаил Васильевич.
Вместо ответа Елена зарыдала еще сильнее.
Профессор и его спутник недоумевающе смотрели на плачущую, не догадываясь о причине ее слез.
— Да скажи же, дорогая моя, отчего ты рыдаешь? — переспросил старый ученый.
— Котопахи!.. Гонтран!.. О, мой милый Гонтран!.. — проговорила сквозь слёзы девушка.
— Что это значит? — спросил Михаил Васильевич Сломку.
Молодой инженер на мгновение задумался. Потом вдруг лицо его побледнело от ужаса под влиянием какой-то страшной мысли.
— Гонтран! — воскликнул он. — Ах, несчастный!!.. — и он опустил руки с видом полного отчаяния. Затем, видя на себе вопросительный взгляд старого учёного, Сломка проговорил:
— Неужели вы не понимаете, что, если произошло извержение Котопахи, то Гонтран должен был погибнуть в потоках лавы… В своем эгоизме ученого вы смотрите на эту катастрофу лишь как на гибель ваших проектов; между тем она стоила вашей дочери жениха, а мне — лучшего друга… Вы послали его на смерть, — с горечью добавил молодой человек, — он пал жертвой вашего безумия, и вы даже не сожалеете о нем!
