Михаил Немченко - Возвращение с пастбищ
— Сена, сена не забудьте подложить…
— Эй, Вано, хвостом-то кто за тебя будет помахивать?
— Значит, так: порошок разводим рано утром, чтобы полная иллюзия дойки…
— А ну, кончай курить! Какая же ты к черту корова, если дым из ноздрей?!
Крылечкин шел рядом с бородатым Валерой по проходу мимо деловито мычащих, бодающихся, помахивающих хвостами сотрудников, и в голове его четко печатался примерно такой газетный текст: «Молодой специалист К., в недавнем прошлом активист институтского „Комсомольского лазера“, в первый же день работы помог разоблачить группу махинаторов, свивших гнездо на одной из экспериментальных ферм…»
Тут бородач подвел Крылечкина к стойлу, где лежала на соломе вакантная рыжевато-белая шкура. Впрочем, скорее это было нечто вроде коровьего чучела. Подбитое изнутри какой-то упругой пористой массой, с искусно приделанной рогатой головой и правдоподобнейшим выменем, изделие это нуждалось лишь в паре статистов, чтобы выглядеть стопроцентно живой производительницей молока. Причем именно такой свирепообразной, какая красовалась на стене в коридоре.
— Ну что, приступим? — Бородач приподнял шкуру и шутливо боднул Крылечкина острыми рогами. — Вон там, в шкафчике, комбинезоны. Переодевайся — и начнем входить в роль. За дыханье не бойся: есть воздухопровод. — Он потянул застежку, распахнув коровье брюхо. — Ты кем предпочитаешь: головой или хвостом? — Предпочитаю сначала узнать, что означает весь этот спектакль.
— Ну, это слишком долго… Некогда сейчас объяснять. Вот порепетируем — тогда и поговорим.
— Нет уж! — отрезал Крылечкин. — Сперва хочу узнать, куда я попал. Напустили туману, стенами огородились, а внутри — жульничество какое-то…
— Не «какое-то», а вынужденное, — ничуть не обидевшись, поправил бородатый Валера. — Жульничество как суровая научная необходимость.
— Ладно, я пошел, — Крылечкин решительно повернулся на сто восемьдесят градусов. — Спрошу кого-нибудь другого. Авось ответят без юродства…
— Ну-ну, уж больно ты, старик, горяч, — бросив шкуру, Валера схватил его за плечо, повернул к себе. — Пойми, чудак, нет у меня времени все обсказывать! Сам видишь, какая запарка!
— Вижу, что дело темное, — согласился Крылечкин. — Без фонаря не разглядишь. Вот и посвети.
— Ну что с тобой делать?.. — Валера раздумчиво подоил кулаком свою черную бороду и посмотрел на часы. — Ладно, так и быть, в двух словах скажу. Только уговор: никаких расспросов. Все подробности — потом… Так вот, на нашей ферме выведена небывалая порода — коровы времени.
— Коровы — чего?!
— Времени!.. Транспортируем их через хронорубеж прямо вот отсюда. — Он показал рукой на прозрачную розовую стену, отделявшую дальний конец коровника от остального помещения. — А там уж они сами передвигаются во времени безо всяких машин.
— Зачем? — не, очень соображая, спросил Крылечкин.
— А корма-то! Здесь они обходятся в копеечку, а там — даровые.
— Где — там?
— В плиоцене и начале плейстоцена. В царстве дремучих трав, где не ступала нога человека, — по той причине, что его тогда не было. Если не считать первых австралопитеков…
«Бред сивой кобылы», — теперь уже окончательно понял Крылечкин.
— А главное — пасутся круглый год, — продолжал бородач. — Утром исчезают, а и часу дойки возникают из небытия с полным выменем.
— Вместе с пастухами? — насмешливо осведомился Крылечкин.
— В том-то и дело, что перебрасывать через хронорубеж человека еще не научились. Только коров… Пытаемся пасти их дистанционно, но пока не очень получается. Иной раз они там крепко плутают… Но это все ерунда по сравнению с главным: безбрежные корморесурсы и молоко с почти нулевой себестоимостью. Ну, конечно, есть и теневые стороны: волки, саблезубые тигры и прочие клыкастики. Но наши коровы неплохо подготовлены ко всяким неожиданностям и умеют постоять за себя. Ты же видел на фото. Вот такие они и будут, коровы новой эры в животноводстве!..
— А это какая эра? — Крылечкин очертил рукой разворачивающуюся вокруг репетицию.
— Тут, понимаешь, такое хитрое дело получилось… Я же говорю: буренки наши передвигаются во времени еще не очень уверенно. Ну и… В общем, позавчера вечером стадо не вернулось. Точнее — вернулась одна корова. И к хвосту ее была привязана записка, из которой явствовало, что стадо каким-то образом вместо прошлого попало в далекое будущее и слопало там плантацию неких особо редких, чуть ли не инопланетных растений. Ну и, дескать, за эту возмутительную потраву стадо задержано…
— Глубоко сочувствую, — иронически поклонился Крылечкин, уже не скрывая, что не верит ни единому слову. — Но при чем же тут шкуры, которые вы так дружно напяливаете?
— Имей терпение дослушать, — поморщился Валера. — Дело в том, что для нас главный источник информации не послание на хвосте, а наше собственное запоминающее устройство, запрятанное в роге. И устройство это зафиксировало очень тревожный разговор. Там, на опустошенной плантации, один из разгневанных потомков потребовал, чтобы стадо вообще не возвращали. Дескать, нечего с этими браконьерами церемониться… И все его, вроде бы, поддержали. Сошлись на том, что надо заслать к нам сюда лазутчика. И если выяснится, что другого сколько-нибудь значительного стада «времяпроходок» у нас не имеется и, значит, опыты только начинаются, — задержанных не возвращать. До тех пор, пока не отработаем надежную методику перемещений во времени.
— Значит, ждете гостя?
— На всякий случай решили подготовиться.
Авось поверит, что коров времени на ферме еще полно и задерживать стадо не имеет смысла… Вплотную разглядывать его, конечно, не пустят, но по коровнику проведут. В первые-то стойла поставим настоящих доенушек — четверка у нас еще осталась, — а дальше будем возлежать сами. В рогах и шкурах. Живые буренки, понятно, выглядели бы натуральней, да внешность не та, что у нашей породы. И потом, чтобы их заполучить, надо признаться в осечке, а шефу это не улыбается… Впрочем, кто его знает, может, и не будет никакого лазутчика. Может, еще передумают. Наше дело — быть наготове…
— Я смотрю, с вами тут не соскучишься, — рассмеялся Крылечкин в лицо 6ородачу. — Ладно, будем считать представление оконченным… Он круто повернулся и зашагал по проходу. На этот раз Валера не стал его останавливать. Лишь подозрительно посмотрел вслед. И остальные, целиком поглощенные репетицией, казалось, не обращали на новичка никакого внимания.
Крылечкин был уже у самых дверей, когда почувствовал, что в коровнике что-то произошло. Все голоса разом смолкли, все взгляды устремились в одном направлении. Крылечкин обернулся и замер: там, в дальнем конце помещения, за прозрачной розовой стеной один за другим возникали, словно из тумана, сначала смутные, потом все более отчетливые силуэты коров…
