Далия Трускиновская - Бессмертный Дим
— Саша, Саша, а это что такое?
— Это — туз, самая старшая карта в колоде.
— Не вмешивайся, — успел удержать меня Фернандо, — им нравится, когда их зовут просто по имени. Они сами просят об этом. А, вот и гитару несут!
О какой ерунде они говорят, подумала я. Но если эта ерунда приносит такие неожиданные результаты, то пожалуйста, на здоровье!..
Началась суматоха — каждый тянул гитару к себе и обещал свою неповторимую песню. Наконец победил Саша, и все расселись вокруг стола. Он поставил ногу на табуретку, склонился над гитарой и провел по струнам ласкающим движением, а потом взял резкий аккорд, призывающий к вниманию.
— Итак, баллада о благородном короле! Специально для тебя, Эвочка.
Он пошарил в раскиданной колоде и вытащил короля, даму и валета:
— Вот, полюбуйся. А теперь — приступим. Ребята, подпевайте!
И он запел.
— Много дней и ночей, много весен и лет восседали на карточном троне благородный король, и красавец валет, и лукавая дама в короне…
— Но с тех пор, как придумана наша земля, многим дамам назначено это, хорошо спевшимися голосами подхватили Бессмертные, — избирает в супруги она короля, а целует красавца валета!
— Итак, перед нами — классический треугольник, — под струнные переборы прокомментировал Саша, — дело житейское. Слушай дальше, милая девочка. Но и в карточном царстве случается боль и томят-угнетают невзгоды. Помрачнел, погрустнел благородный король и ушел навсегда из колоды. Ни сыграть, ни сгадать на колоде моей! У валета дрожит алебарда — понимает, подлец: замещать королей не годится столь Мелкая карта!..
— Понимает, подлец! — весело и выразительно подтвердил хор.
— Ты поди замени благородство и честь своенравного верного друга! звонко, гордо, отчетливо бросал каждое слово Саша, и Эва, захваченная его энтузиазмом, вся прямо потянулась к нему. — А в постель к королеве случайно залезть — невеликая, братцы, заслуга. Если ждешь ты финала, так вот он, изволь! Но услышишь — и вдруг промолчишь ты… — Саша выдержал паузу и выдал какой-то причудливый пассаж. — Не встречался ль тебе синеглазый король — в седине, но с повадкой мальчишки?.. — вдруг совсем без музыки прошептал он.
Песня была окончена, но Эва и не пыталась освободиться от ее власти. Она не хотела ограничиваться неожиданным финалом, она уже слышала в себе продолжение этой странной песни, и я хорошо понимала владеющее ею ощущение — ощущение того, что вот сейчас сбудется что-то предсказанное…
Вдруг ее глаза распахнулись. Я проследила за ее взглядом и несколько растерялась.
Во время беседы окно незаметно открыли снаружи, и на подоконнике появился восьмой Бессмертный.
— Дим, — представил его Саша, нисколько не удивившись.
В первую секунду мне показалось, что его окружает серебряное свечение в такой странной гармонии находились одежда, смуглое нервное лицо и падающие на лоб русые волосы с густой проседью. А ведь одет был этот Дим, как и некоторые другие Бессмертные, в темно-синие штаны, простроченные почему-то по швам оранжевыми нитками, и был на нем обычный серый свитер.
Не знаю, каким образом, но я сразу поняла — Дим натворит таких дел, что мы с Фернандо не обрадуемся. Слишком отчаянным, почти сумасшедшим, был светлый блеск его глаз, слишком резкими и тонкими — черты энергичного лица…
— Привет, старики! — сказал Дим. — Так это и есть Эва? Ну, здравствуй…
И протянул ей руку — крепкую и обветренную.
Я почувствовала, как у меня за спиной насторожился Фернандо. Видно, Бессмертный, лазящий в окна, один доставлял ему больше хлопот, чем остальные семеро.
Я настроила себя на биосвязь, которая нам когда-то очень удавалась. «Фернандо, Фернандо, — позвала я его, глядя в темноту за окном и явственно видя его лицо и слыша свой голос. — Нам уйти, Фернандо, нам уйти?»
Ответный сигнал был не информационным, а просто успокаивающим. Что ж, Бессмертные — его пациенты, ему виднее…
И сразу же за сигналом подошел он сам.
Я указала ему глазами на Дима.
«Конечно, Дим — гастролер и на все горазд. Но что он может сделать? По-моему, беспокоиться рано», — примерно это передал мне Фернандо, но как-то не очень уверенно.
Подозрительный Бессмертный тем временем увел Эву к окну и что-то говорил ей. Она охотно отвечала. Меня прямо зло взяло — со мной, опытным психогигиенистом, она месяц играет в прятки, а тут — пожалуйста!.. Слушая ее, Дим облизывал полуоткрытые губы кончиком языка, а перед тем, как ответить, улыбался молниеносной улыбкой. Странная была у этого человека повадка — изящная, забавная и притягательная, все вместе. Я не видела, чтобы кто-нибудь еще так наклонял голову, заглядывая сбоку в лицо собеседнику.
Конечно, неплохо бы знать, что такое они обсуждают, но вмешиваться в разговор было как-то неловко. И я решила — бог с ним, с Димом, ведь разыгравшаяся интуиция обманывала и не таких великих эскулапов, как я. А вот спугнуть Эву, которая так потянулась к Бессмертным, было проще простого.
Дим вдруг стал делать руками какие-то пассы вокруг Эвиного лица. Это было до того похоже на методику Штейна-Курилова, что я сделала несколько резких шагов к ним. И услышала:
— Вот так, от пробора — на уши, на висках носили крупные заколки с цветами, и падали длинные трубчатые локоны. Попробуй, тебе это пойдет.
— Для этого надо отрастить волосы, — серьезно говорила Эва.
— Можно попробовать уже теперь. Ты не волнуйся, что этой прическе полтораста лет, она, может, опять в моду войдет.
И Дим говорил серьезно!.. Я ничего не понимала. Ну, что Дим хочет увидеть девичье лицо времен своей молодости — это еще можно было сообразить. Но что Эва станет слушать его — Эва, которая уход за своей внешностью свела к умыванию и расчесыванию недлинных и густых каштановых волос без помощи зеркала!
Я не стала мешать им, я махнула рукой на часы и предалась прелестям беседы о современной и исторической литературе — Бессмертные много читали. А в результате мы с Эвой удирали впопыхах — несколько раз в неделю Хьюнг поздно вечером выходил на видеосвязь и требовал отчета.
Фернандо на электрокаре уже ждал нас, а мы все еще прощались, целовались с Бессмертными, принимали пакетики с печеньем и сластями, что-то обещали, чему-то смеялись.
Странное дело — после этой шумной и в общем-то бестолковой беседы я чувствовала себя посвежевшей и далее веселой, чего уже давно не было.
— Знаете что? — сказал Фернандо, задав маршрут электрокару. — Я вам, пожалуй, дам жетоны, чтобы вы сами могли проходить через заградительный пояс.
— Почему вдруг такие привилегии? — поинтересовалась я.
