Владимир Подольский - Стажировка у троянцев
Распределяются они по Поясу почти равномерно, но есть и некоторые сгущения. Часть астероидов концентрируется в районе точек Лагранжа орбиты Юпитера, то есть одни опережают его по орбите на 60 градусов, а другие на столько же отстают. Даже специальные названия у них есть: «Троянцы» и «Греки». Впрочем, и сами эти группы довольно рыхлые: притяжение прочих планет пытается растащить их, но Юпитер зорко следит за своими вассалами. А прочие астероиды уже миллиарды лет тасует и перемешивает, не давая им соединиться в одну планету, как не дал он этому произойти на заре формирования Системы.
Мы полетели к «Троянцам», учёные собрались внимательно изучить эту группу, почти не затронутую промышленными разработками. От этого полёта не следовало ожидать особенных открытий, хотя, кто знает? Частный бизнес и мелкие предприниматели не то, что избегали точки Лагранжа, просто далековато они были от тамошних центров цивилизации: Юпитера, Марса, Цереры, Паллады и, уж, конечно Земли. Да, и не безопасно там было, ещё совсем недавно: многие отправившиеся туда в поисках новых месторождений старатели назад уже никогда не возвращались. Ходили слухи и о пиратах и вообще, разные сказки.
Пираты, впрочем, это вовсе не сказка, как не гоняются за ними ВКС ООН и России, такое впечатление, что они неистребимы. А, с другой стороны, как отличить респектабельных скупщиков или бригаду старателей, прибывших на Цереру на своей старенькой «Фудзи» для пополнения запаса рабочего тела и продажи добытого непосильным трудом, от этих самых пиратов? Документы в порядке, сведения о сделках в компе. Пиратского флага не наблюдается, а что до лазерных пушек, то это непременная принадлежность горнодобывающего старательского судна. Не кирками же им снимать пустую породу, чтобы добраться до богатой циркониевой или урановой жилы? А то и до алмазной трубки. Сведущие люди говорят, что часто старатель и пират, это вообще, одно и то же.
Потому и не суются честные работяги туда, где не болтается вблизи или, по крайней мере, на дистанции подлёта в несколько часов какой-нибудь патрульный «Меч». Хотя о самых одиозных проявлениях пиратства – грабеже пассажирских судов и яхт уже давно ничего не слышно. Ряды этих любителей быстрой наживы ВКС ООН, видимо, уже основательно проредило. Хорошо, конечно, жаль только, что я не смог принять в этом участия.
Вообще, никуда я не поспел: и всю Систему до пояса Койпера облетели до меня, и с пиратами чуть ли не покончили и даже в тоннели Макарова вышли и в других системах побывали тоже, без меня. И инопланетян впервые повстречал на Надежде знаменитый генерал Кондратенко, без малейшего участия курсанта Владимира Петрухина. Впрочем, тогда он полковником был, а я всего лишь стажёр, без пяти минут пилот или лейтенант ВКС. Но первое своё открытие ему посчастливилось сделать на третьем курсе нашей Академии, а я уже на пятом и пока ничего.
Повезло ему, однако! На хоженой-перехоженной Луне открыть базу репторов, вымерших миллионы лет назад! Притом, что ведущая к ней скальная лестница отчётливо видна даже на снимках допотопного «Орбитера». Но, интерпретировать это изображение правильно не сумели – трещина и трещина – до тех пор, пока курсант Кондратенко в поисках потерянного инструмента прямо на неё не спрыгнул. Водили нас на эту базу, потрясающе, слов нет! А рядом с ней, под воздушным куполом репторское судно «Дори». И его тоже откопал на комете Немезида, кто? Правильно, он, самый. Кто откопал, тот и имя дал!
Так! Опять меня на ретроспективы потянуло. Наверно всё ещё летаргин действует. Волю в кулак, отставим новую историю и вернёмся к новейшей».
***
Монорельсом до космодрома два часа с пересадками, затем челноком до «Орбиты-5». Билетов на этот рейс не было, но я уверенно прошёл к кассе и подал сидевшей там девушке в форме свою личную карточку, на которой было записано требование. Она улыбнулась мне, узнав коллегу – а я, естественно, был тоже в форме, правда, курсантской – и моментально вручила мне пластиковый билет на ближайший рейс. Я сдал в багаж свой чемодан и отправился в недолгое путешествие по подземной движущейся дорожке. Челнок оказался старой, но надёжной и заслуженной модели «Бумеранг». Их ещё выпускают, правда, с модификациями. Настоящая «рабочая лошадка» ближнего космоса. «Земля – орбита», «Орбита – Земля». Впрочем, «Бумеранг» может слетать и на лунную орбиту, всё же двигатель у него двухсистемный. Нас на нем и возили, – курсанты, как-нибудь потерпят двадцать часов без особых удобств!
Стоящий около входного люка командир, молодой парень, выделив коллегу из толпы туристов, кивнул, пожал мне руку и, достав из кармана радиостанцию, связался с терминалом, произнеся не очень понятные для меня слова:
- Я 641-й. Можете продать ещё один билет.
Пройдя в салон, и не успев, как следует призадуматься, что бы это значило, вдобавок, вертя головой в поисках своего места, я услышал голос стюардессы:
- Добрый день, пилот! Командир приглашает вас пройти в рубку!
«Ещё не пилот, а курсант!» - хотел я её поправить, но, почему-то не поправил, а прошёл вслед за ней в нос челнока. В кабине мне было предложено занять третий ложемент, позади пилотских, обычно пустующий.. Но он был оборудован и панелью управления и дисплеями, так, что при необходимости, я мог бы даже вести челнок.
Появился экипаж, мы познакомились. Оказалось, капитан тоже учился в моей «Академии» и, скорее всего, судя по его возрасту, мы с ним могли там пересекаться. Наверно, он сдавал выпускные экзамены, а я в это время вступительные. Или уже на первом курсе учился. Экипаж занял места, передо мной зажглись дисплеи, и началась предстартовая процедура. Приятный женский голос робота отвечал на вопросы командира и рапортовал о выполнении его команд. Вот запрошено и получено разрешение на рулёжку. Двигатели едва слышно взвыли. Челнок дрогнул и мягко покатился. На обзорном дисплее, охватывающем почти 360 градусов, панорама космопорта развернулась сначала в одну сторону, затем в другую. И вот сам космовокзал и прочие вспомогательные строения и ангары уже поплыли назад. Ещё один разворот и «Бумеранг-641» застыл в готовности в начале взлётной полосы.
- … разрешите взлёт! – доносится до меня сквозь шум, и я соображаю, что не надел гарнитуру. Тут же исправляю это упущение, шум уменьшается, зато радиопереговоры теперь слышны отлично.
- 641-й, взлёт разрешаю, время минус 45 секунд!
- Принято, взлёт разрешён! – тут же отвечает командир.
Челнок не самолёт, он не может стартовать раньше или позже оптимального времени, Спутник на орбите ждать не будет, любая задержка или преждевременный вылет чреваты излишним расходом рабочего тела и ресурса двигателей. Поэтому даже в расписаниях челноков время старта даётся с точностью до минуты. Это для пассажиров, а для пилотов и до секунды.
