Борис Борин - Оранжевая планета
Комната была квадратной. В центре квадрата стояла правильная окружность стола. Стена украшена цветным портретом идола. Это его изваяния я видел на площадях и перекрестках. Идол начальственно выпучил со стены свои лиловые очи. Черный куб радиоящика. Вдоль стены два продолговатых овала. Судя по размеру — постели. Квадраты низких сидений. Окна в комнате не было: фиолетовый лунный свет проходил сквозь стену, как сквозь стекло.
Жить в этом прямоугольном неуюте можно только из-за сильной любви к геометрии.
Из кувшина, стоящего на столе, Ру налила в чашки что-то похожее на бульон. Вкус заставлял желать лучшего, однако привередничать не приходилось. Я выпил бульон залпом. Плохой, но все-таки ужин.
Ру, будто оправдываясь, сказала:
— Мы живем в этой комнате с Юл. Она заболела. Поэтому я одна. Я не хотела быть одна…
— Одной скучно, — вежливо подтвердил я.
— Ты ничего не понимаешь, Путник. Могучий робот может решить, что я нарочно одна. А это — очень плохо.
У меня, будто после стартовых перегрузок, болело тело. Веки слиплись от усталости. И какое мне в конце концов дело до странных обычаев на оранжевой планете?
— Надо спать, Ру, — предложил я.
— Да, отозвалась она безучастно.
— Давай ложиться.
— Да.
— На какую кровать мне лечь?
— Все равно.
Продолговатый овал постели эластично прогнулся под моей тяжестью. И сразу погасли лампы под потолком.
Я так устал, что не мог заснуть. Перед глазами вертелась карусель: оранжевые деревья, луны… Я слышал прерывистое дыхание Ру: она по-прежнему сидела у стола.
— Ру, — позвал я, — ложись…
— Нет, — возмущенно заговорила Ру, — я не могу с тобой лечь, я не хочу с тобой лечь. У меня жених…
От злости я даже сел на постели. Этого еще не хватало!
— А кто сказал, что тебе надо обязательно ложиться со мной? — спросил я, стараясь быть спокойным и вежливым.
— Ты — Путник, — всхлипывала Ру, — ты — бродяга с далеких звезд. Радио предупредило женщин планеты, что ты… что тебя надо опасаться…
Я окончательно разозлился.
— Опасаться надо было на улице!
— На улице я так боялась могучих роботов, что про это забыла.
Я понимал, что злиться на Ру глупо. Надо ее успокоить. — Ру, не бойся. Меня тоже ждут.
— Да?
— Меня ждут, Ру. На другой планете. Жена ждет, понимаешь?
— Такая же большая и уродливая, как ты? — заинтересовалась Ру.
— Да, — засмеялся я, — такая же большая. Спи…
Она тоже засмеялась.
Целый день меня мучило любопытство.
Хотелось узнать, кто стоит в городе Тув на бесчисленных пьедесталах?
— Ру, — спросил я, — чей портрет висит у тебя в комнате?
— Верховного Водителя.
Титул мне ничего не объяснил. Поэтому я продолжал:
— Кто это? Глава правительства? Король?
— Нет.
— Бог?
— Нет.
— Так расскажи, пожалуйста, — попросил я, — кто это — Верховный Водитель?
— Верховный Водитель, — голос Ру стал строгим и торжественным, — создал все на планете Экз. Радио, могучих роботов, мудрые машины. Верховный Водитель думает за лас. Он нужнее, чем солнце. Он победил в жестокой борьбе Випов и Эдов. Он велик и могуществен.
— Разве можно одному человеку все изобрести, да еще всех победить? засмеялся я.
— Видеть Верховного Водителя нельзя, — декламировала Ру, — но он разговаривает с нами. По его сигналу планета засыпает и просыпается. Без Верховного Водителя мы погибнем.
— Народ не может погибнуть, если умрет один человек, — возразил я.
— Молчи, Путник. Прошу тебя, молчи!
Ру говорила печально и предостерегающе. Я замолчал. Утром я проснулся от шума. Ревел радиоящик. Это мудрый Верховный Водитель орал свои детские стишки: «Час настал! Уйди, дремота! Люди Экза, ждет работа! Просыпайся, люд! Ожидает труд!»
Второе донесение соглядатаев:
Работница Ру (личный номер 007109) призналась домовому соглядатаю: Путник далеких звезд говорил о Верховном Водителе без должного уважения. Сомневался в мудрости и величии Верховного Водителя. Полагаем: поступить с работницей Ру и Путником согласно справедливым законам планеты Экз.
Примечание. Хотя Путник провел ночь наедине с работницей Ру, обследование показало, что смешение рас не произошло. Это смягчает вину преступников.
3. КРЕСЛО ПРИВИНЧЕНО К ПОЛУ
Я, астронавт, знаю опасности, на которые щедр космос. Радиоактивное излучение, метеорные дожди, магнитные бури, пылевые облака… Планеты, над которыми бушует огненная метель вулканического пепла. Жара, плавящая металлы, и мгновенно убивающий мороз.
Космос величествен, грозен и коварен в своем безразличии к человеку. Но сам человек — единственное мыслящее существо во Вселенной — добр, благороден, смел. Правда, учебники истории рассказывают о войнах, которые опустошали страны, о разбомбленных городах и выжженных селениях. О веках варварства — палачах и казнях, доносчиках и тюрьмах. Но теперь об этом можно прочесть только в учебниках.
Если судить по техническому прогрессу, планета Экз отстала от Земли лет примерно на двести. Наши прадедушки, пожалуй, не только в музеях видели роботов, скопированных со средневековых рыцарей. Наши прабабушки еще катались на автомобилях, у которых было четыре колеса… Наверное, поэтому мне казалось, что я попал в недавнее прошлое человечества. А вынужденная посадка забросила меня не в прошлое и не в будущее Земли, а в сторону: история планеты Экз не повторяла истории Земли.
…На улице ко мне подошел необычно одетый планетянин. Его голубая куртка была разукрашена множеством серебристых шнурков. Так, если верить старинным телефильмам, одевались когда-то гусары и швейцары.
Он произнес торжественно и высокопарно;
— Доблестный Путник далеких звезд, тебя приглашает для дружеской беседы Правитель службы наблюдения.
Слава звездам, наконец ученые заинтересовались моим полетом. Теперь я смогу ознакомиться с планетой пО-настоящему, а не со слов Ру — суеверной и, видимо, необразованной девушки. Я попрошу помощи. Может, здесь есть мощные станции, радиоволны которых смогут пробить ионосферу оранжевой планеты…
— Я давно мечтаю побеседовать с Великими Правителями планеты Экз, ответил я.
Мы сели в круглую машину. Зашипев, она дернулась вперед и помчалась вдоль улицы.
Выехав за город, машина свернула в рощу. Там, укрывшись за высокими деревьями, белело приземистое здание. Машина замерла возле подъезда, над которым трепыхалось голубое; как куртка моего провожатого, знамя. Его пересекал серебряный зигзаг.
Правитель сидел за высоким и длинным, похожим на стойку бара столом. На красной, как помидор, голове ни единого волоса. Он, наверно, немолод, этот Правитель. Треугольные глаза его словно выгорели на солнце — такие они белесые.
