Борис Борин - Чужая память
Обзор книги Борис Борин - Чужая память
fantlab.ru © Nina
Борис Борин
Чужая память
I
Как все несчастья, это случилось неожиданно и глупо. Наша работа на планете ВА-791 заканчивалась. Через два земных месяца звездолет должен был снять нас с этой занумерованной, даже не имеющей названия планеты.
Старик то просиживал целые дни в лаборатории, то скитался по красным откосам гор. А я скучал.
Я — помощник Старика по техническим вопросам.
А проще — механик, шофер и летчик. И конечно, отвечаю за жизнь этого межпланетного бродяги. Это и понятно. Ведь он даже родился на звездолете, руководил десятком экспедиций, сажал леса на Венере… Короче говоря, его имя знают школьники, с восторгом произносят студенты…
А я — ничем не примечательный человек двадцати двух лет.
Планета ВА-791 — скучнейшая в космосе. Представьте себе шар, на котором нет ни одного ровного места. Кончается одна гора, начинается другая. Цвет почвы красно-коричневый, словно она создана из битых музейных кирпичей. Вершины гор плоские, как обеденный стол, заросли густым и цепким кустарником.
В этих зарослях водятся животные, напоминающие сусликов. И наверное, чтобы они, расплодившись, не сожрали всю растительность, за ними охотятся хвостатые, красноглазые твари. Они не больше кошки, но с узкими собачьими мордами и голыми крысиными хвостами.
Более омерзительных животных, наверное, не отыщешь во Вселенной. А Старик целый год возится с ними. Сначала у него дело не ладилось, и твари подыхали десятками, а теперь все вроде нормально. Несколько крысо-собак живут в вольере при лаборатории.
Несчастье, как я уже говорил, произошло неожиданно и глупо. Обычно, если Старик не работал в лаборатории, он уходил в горы. Регулярную радиосвязь с базой, несмотря на все инструкции и мои требования, Старик никогда не поддерживал. Он говорил, что эти дурацкие переговоры только мешают работать. И я, привыкнув, особо за него не тревожился. Несмотря на свои шестьдесят лет, Старик был здоров и крепок. К тому же он был хорошо вооружен.
Я обычно настраивался на его волну и, услышав в конце дня координаты, вылетал к нему на вертолете.
В этот проклятый день радио вдруг загремело на аварийной волне: сигнал тревоги. Я немедленно поднял железную стрекозу в воздух.
Автопилот повел машину точно по тревожной нитке аварийного вызова. Сокращая расстояния, он бросал вертолет в узкие ущелья, резко перескакивал через вершины.
И вот, наконец, длинный, крутой, покрытый россыпью красного щебня склон и неподвижная человеческая фигура.
Я успел вовремя. Старик терял сознание. На вершине горы возбужденно суетилась стая крысо-собак. На склоне в трех местах щебень блестел, как расплавленное стекло. Значит, Старику уже пришлось отгонять их вспышками лучевого пистолета…
В кабине осмотрел Старика. Даже с моими врачебными познаниями нетрудно было понять, что дело плохо. Сломаны ноги, перебито два или три ребра; кисти рук, с которых лоскутами сорвана кожа, сочились кровью. И кажется, только голова, защищенная пластиковым шлемом, была не повреждена.
Я запеленал Старика болеуспокаивающими бинтами.
Он очнулся, в его серых, всегда жестких и спокойных глазах были растерянность и тревога…
На базе я уложил Старика в ванну с анестезирующим раствором.
За полчаса полета лицо Старика осунулось, щеки ввалились, под глазами синие тени, но сами глаза теперь смотрели жестко и твердо. От растерянности и страха не осталось и следа.
— Я скоро умру, Март, — сказал Старик. Голос был слабый от перенесенной боли и потери крови, но звучал он, как всегда, спокойно. — Ты это знаешь не хуже меня…
Он замолчал, собирая силы для какого-то решения.
— Последние годы здесь и на других планетах я работал над проблемой бессмертия. Не вытаращивай глаза, я еще не сошел с ума… Так вот. Клетки человеческого тела, конечно, стареют. И остановить этот процесс пока невозможно. Но человек умирает только тогда, когда умирает его мозг. Тело в конце концов это — всего-навсего инструмент, управляемый мозгом. Если суметь сохранить мозг, передать его другому телу — человек фактически станет бессмертным.
Пересадка мозга невозможна. Все это знают. И я пошел по другой дороге…
У крысо-собак этой планеты интересная особенность.
Они всегда живут и охотятся стаями. И вожак у них не обязательно самый сильный, как у других животных, а самый опытный, умный, хитрый…
Я отлавливал вожаков, готовил из клеток их мозга экстракт и вводил его потом под череп щенкам и самкам, вживлял им в череп специальные передатчики и отпускал на волю. И они становились вожаками стаи. Укол шприца передавал им весь опыт, все знания, которые годами накапливались в мозгу вожака.
Метод изготовления экстракта подробно разработан и записан. Операцию проводит робот, которого мы с тобой сконструировали…
— Март, мой мальчик, — продолжал Старик (так он ко мне никогда не обращался — в голосе звучала просьба и нежность), — введение экстракта мозга можно сделать и человеку. Я умираю. Но я не хочу умирать, я не хочу, чтобы все мои знания, умение, опыт исчезли. Я завещаю все это тебе… Робот проведет операцию, и ты получишь все, что я знал, умел, видел… Подумай над моим предложением, Март, и я продиктую завещание. Чтобы никто не мог тебя обвинить… — Старик устало прикрыл глаза.
Подумай… А что тут думать! Я, двадцатидвухлетний механик, стану одним из уважаемых ученых и путешественников на Земле. Слава! Влюбленные глаза женщин, восторженный гул аудиторий… Экспедиции, которые под моим руководством уходят в пустыню космоса и возвращаются на ликующую Землю.
— Включи магнитофон, — сказал Старик, словно угадав мое согласие. — И предупреди робота. У нас мало времени.
Лампы в лаборатории вспыхнули, когда я перешагнул через порог. Робот хирург встал с железного стула. Я со страхом покосился на его блистающие никелем пальцы.
— Операция по пересадке болезненна? — спросил я.
И тут же подумал: что эта усовершенствованная машина может знать о боли? Дурацкий вопрос. Но робот ответил:
— Для того, у кого берут мозг. Анестезирующими средствами пользоваться опасно: мозг теряет ясность мышления. Вводят же экстракт под глубоким наркозом. Пациент боли не ощущает.
— Приготовь Старика к операции.
Робот отступил на шаг и отчеканил:
— Такие опыты производятся только на животных. Пререкаться с ним было бесполезно, и я сказал:
— Иди за мной…
Старик, услышав железные шаги робота, открыл глаза.
Он, наверное, уже продиктовал завещание, и диски магнитофона вращались впустую.
