Роберт Силверберг - Главная заповедь
— Возращение на Землю невозможно, — возразил блаженный Доминик Агнелло. — У нас не хватит топлива.
— И я свидетельствую, — сказал блаженный Мирон, — что эти создания неисправимы. Им ничто не поможет. Не обращать же их в рабство? А жить на равных с нами они недостойны.
— Значит, остается один путь, — отозвался блаженный Соломон Кейн. — Уничтожить их под корень, как вредоносное поветрие. Сколько их там?
— Триста или четыреста. Может, пятьсот, но не больше. Мы определенно превосходим их числом.
— И у нас есть оружие. Мы скосим их, как сорную траву.
В глазах блаженного Мирона Брауна вспыхнул свет.
— Это будет акт очищения. Мы сотрем этих дикарей с лица нашего нового мира. Он должен быть чистым, ведь здесь мы построим Новый Иерусалим!
Блаженный Леонид Маркелл, худощавый мистик с длинными золотистыми волосами, мягко улыбнулся.
— Было сказано, брат Мирон: «Не убий».
Блаженный Мирон резко повернулся к нему.
— Нам даны заповеди, да, но они требуют интерпретации. Скажешь ли ты «Не убий» мяснику, занесшему нож над коровой? Скажешь ли ты…
— Эта доктрина относится только к человеческой жизни, — кротко сказал блаженный Леонид. — Но…
— Я считаю нужным толковать ее иначе, — заявил блаженный Мирон. В его глубоком голосе зазвучали командные нотки; это был голос не законодателя, а пророка. — Только те, кто поклоняется Богу, могут считаться людьми. Мы сбежали сюда от насмешек и презрения своих соседей, чтобы построить Новый Иерусалим, — и посему просто обязаны смести все препятствия со своего пути. Сам дьявол послал эти создания, чтобы они искушали нас своей наготой, смехом и греховным образом жизни.
Он обвел их взглядом. Теперь за столом сидели не равные ему — теперь это были его ученики, как и на всем долгом пути сквозь космос.
— Завтра по нашему календарю суббота, день отдохновения, и мы будем отдыхать. Однако через день мы возьмем оружие, пойдем в деревню, где живут идолопоклонники, и уничтожим их. Надеюсь, всем понятно?
— «Мне отмщение, и аз воздам», говорит Господь, — кротко процитировал блаженный Леонид.
Однако когда пришло время голосовать, он не пошел против остальных. Таким образом, было записано, что решение принято единогласно. Когда пройдет суббота, жизнерадостные лесные жители будут стерты с лица земли.
Однако у обитателей Мира были свои законы и своя религия. Тем вечером они тоже собрались у костра на совет, где спорили долго и страстно. Жрица Джин, разрисованная красной краской смерти — никакого другого одеяния на ней не было, — танцевала перед ними, и когда Лиль из рода Квитни провозгласил решение, все согласились с ним.
Долгая ночь закончилась, в Мире наступило новое утро — и из лагеря чужеземцев вернулись лазутчики. Они доложили, что странный бог по-прежнему стоит на поляне, а его приверженцы не проявляют никаких признаков того, что вняли приказу отбыть на рассвете.
— Значит, смерть! — воскликнула жрица.
В танце она повела людей вокруг божественного Корабля, и все, следуя за ней, точили ножи. Когда позже они двинулись через лес, Лиль вооружился мечом, висевшим в каюте капитана Маккейга, а Джин взяла второй клинок.
Чужеземцы спали, когда пятьсот обитателей Мира ворвались в их лагерь. Постепенно они просыпались, не сразу осознавая, что происходит. Тем временем лесные убийцы стремительно перебегали от одного человека к другому, перерезая глотки. Несколько десятков умерли еще до того, как кто-либо понял, что творится вокруг.
Любопытно, что чужеземцы не пытались защитить себя. Джин видела, как огромный бородатый человек — это он говорил, что нужно носить одежду, а сам так странно скользил взглядом по ее телу — громовым голосом обращался к своим сотоварищам:
— Сегодня суббота! Не поднимайте оружия в субботу! Молитесь, братья, молитесь!
И чужеземцы падали под ударами ножей с молитвой на устах, но поскольку молились они ложному богу, он не защитил их. Еще не наступил полдень, когда все восемьсот прихожан церкви Нового Воскрешения погибли и лежали, утопая в крови.
— Они не сопротивлялись, — удивленно сказала жрица Джин. — Позволили убить себя.
— Только твердили, что сегодня суббота, — заметил Лиль из рода Квитни. — Хотя до субботы еще три дня.
Джин пожала плечами.
— Мы избавились от них, это главное. Больше они не будут богохульствовать.
Тела отнесли в море, но впереди было еще много дел. Срубили пятьдесят больших деревьев, очистили их от ветвей и оттащили в сторону. Мужчины племени забрались на утес и совместными усилиями свалили на землю огромный корабль, в котором прибыли чужеземцы.
Потом из пятидесяти бревен сделали настил, и все мужчины и женщины Мира принялись толкать огромный корабль чужеземцев. В конце концов он, ломая под собой бревна, с треском покатился по склону холма и с фонтаном брызг рухнул в море.
Теперь не осталось никого — ни восьмисот захватчиков, ни их корабля, ложного бога. Обитатели Мира вернулись к себе в деревню и, несмотря на усталость, плясали во славу Корабля, истинного бога.
Они не были кровожадны и с радостью приняли бы чужеземцев в свою среду. Однако чужеземцы богохульствовали, и потому пришлось их убить, а их бога уничтожить.
Джин была счастлива — ее вера получила новое подкрепление — и радостно танцевала вокруг изъеденного ржавчиной Корабля. Поскольку ее бог истинный, а бог чужеземцев ложный, повеление истинного бога было исполнено. В Книге Корабля, которую старый священник Лорессон читал людям Мира столетия назад, еще во времена первого Маккейга и первого Квитни, было записано, по каким заповедям людям следует жить.
Одна из этих заповедей была «Не убий», а другая «Свято соблюдай субботу, день отдохновения». Обе заповеди люди Мира нарушили.
Но они были набожны, и Слою было для них свято. Убивая чужеземцев и уничтожая их корабль, они действовали в полном согласии с предписаниями Лорессона, Маккейга, Квитни и самого Корабля, истинного бога. Поскольку главная и первая заповедь гласила: «Не сотвори себе других богов, кроме Меня».
