Роберт Силверберг - Главная заповедь
Обзор книги Роберт Силверберг - Главная заповедь
Роберт Силверберг
Главная заповедь
Возможно, если бы чужеземцы выбрали для прибытия в Мир любую другую, а не безлунную ночь, трагедии удалось бы избежать. Возможно, если бы они прибыли именно этой ночью, но оставили свой корабль на промежуточной орбите и высадились на небольшой шлюпке, ничего бы не случилось.
Однако чужеземцы прилетели в безлунную ночь и на собственном корабле — прекрасном, в тысячу футов длиной, с отливающими золотом боками. Поскольку они были гордыми и заносчивыми, а люди Мира — такими, какие есть, и поскольку бог чужеземцев не был богом Мира — безлунная ночь стала прелюдией к кровавой бойне.
Внизу, около Корабля, должен был вот-вот начаться молебен, когда появились чужеземцы. Корабль лежал, глубоко погрузившись в склон холма, в том самом месте, где он когда-то приземлился. На его боку был открыт люк, через который вышли первые люди Мира.
Пылал костер, отбрасывая резкие тени на проржавевший, изъеденный временем бок Корабля. Лиль из рода Квитни стоял на коленях, почти касаясь лбом теплой плодородной земли Мира, хрипло и монотонно читал Книгу Корабля. Рядом с ним стояла жрица Джин из рода Маккейга — она откинула назад голову, широко развела руки и по памяти произносила литанию Кораблю. Все это сопровождалось восторженными песнопениями.
— В начале был Корабль…
— Квитни был капитаном, Маккейг пилотом, — загудела в ответ паства — все пятьсот обитателей Мира, при павших к земле в молельной яме вокруг Корабля.
— Квитни и Маккейг по небу привезли людей в Мир…
— И они оглянулись вокруг и увидели, что Мир хорош, — последовал ответ.
— Через все небо пролетели люди…
— Преодолев немыслимое расстояние, они опустились в Мир.
— И вышли из Корабля!
— Вышли из Корабля!
Так и продолжалось — долгий витиеватый пересказ ранних дней Мира, когда Квитни и Маккейг, ведомые самим Кораблем, привели на эту землю первых тридцать восемь человек. Дальнейшая история Мира развивалась на протяжении трехсот лет. Шесть дней в году, когда не было луны, происходила церемония пересказа. В ту безлунную ночь, когда приземлились чужеземцы, в церемонии принимали участие пятьсот тринадцать человек.
Джин из рода Маккейга первой увидела их, поскольку стояла перед Кораблем в ожидании, когда ее подхватит волна экстаза, чтобы начать танец поклонения. Совсем молодая — это был лишь четвертый ее молебен, — она испытывала некоторое нетерпение, поскольку состояние дикого восторга никак не наступало.
Внезапно в темном небе возникла вспышка света. Джин не могла оторвать от нее взгляда. За свои двадцать лет она ни разу не видела свет в небе безлунной ночью.
Своим острым зрением она различала, что свет приближается и с неба что-то падает. Дрожь пробежала по ее спине, и всем едва прикрытым одеждой телом Джин ощутила холод ночного ветра. Позади беспокойно зашевелились люди.
«Может, это чудо? — подумала она. — Может, еще одно проявление божественной природы Корабля?»
Сердце бешено заколотилось, по телу заструился пот. Молебен достиг высшей точки. Джин почувствовала, как ею овладевает лихорадка танца, нарастающая все сильнее по мере приближения странного света к земле.
Чувственно вращая животом и ягодицами, она начала танец поклонения, завершавший церемонию. За спиной послышались радостные крики — остальные тоже поклонялись Кораблю, каждый на свой лад. Одна из заповедей, которые оставил им старый Лорессон, гласила: «Будьте счастливы, дети мои». И пока чудо-свет приближался к земле, люди Мира радовались жизни, как могли.
В одиннадцати милях от холма Корабля странный свет коснулся земли. Не свет, конечно, а космический корабль с золотистым корпусом в тысячу футов длиной, с восемьюстами мужчинами и женщинами церкви Нового Воскрешения на борту. Они пролетели целую пропасть световых лет в поисках мира, где могли бы беспрепятственно исповедовать свою веру, вдали от миллиардов неверующих.
Блаженный Мирон Браун был вождем этих людей и капитаном их корабля «Новая Галилея». Пятый по прямой линии потомок самого блаженного Лероя Брауна, Мирон Браун имел величественную осанку и громоподобный голос. Его слова колоколом зазвенели из всех громкоговорителей корабля:
— Здесь мы найдем покой, здесь будем жить.
И все восемьсот прихожан церкви Нового Воскрешения сдержанно возликовали в свойственной им суровой манере и начали готовиться к высадке.
Они были непокорными людьми. Их вера основывалась на двух доктринах: во-первых, мессия снова пришел на Землю, снова умер, воскрес и провозгласил, что Золотой век близок. Во-вторых, он избрал тех, кому предстояло построить Новый Иерусалим.
И говорил он устами блаженного Лероя Брауна, в две тысячи девятьсот семидесятом году со дня своего первого рождества, а Лерой Браун назвал имена тех, кто избран для святого дела и потому спасется. Многие избранные отказались от этой чести — одни со словами благодарности, другие с презрением. Блаженный Лерой Браун умер рано, первый мученик своей церкви; но его дело жило.
И прошло сто лет, и к этому времени прихожан в его церкви стало восемьсот — восемьсот осененных благодатью мужчин и женщин, отвергнувших греховную мирскую жизнь и признавших, что божий суд близок. Были и другие мученики, так что блаженному приходилось нелегко. Однако община упорно добивалась своего и собирала деньги (некоторые прихожане в прежней греховной жизни нажили немалое богатство). Когда стало ясно, что Земля так погрязла в позоре и бесстыдстве, что невозможно больше мириться с этим, они построили свой собственный ковчег «Новая Галилея» и улетели в неведомую даль к новому миру, где могли бы жить спокойно и счастливо, не страдая от гонений и насмешек.
Это были гордые упрямые люди, следовавшие тем путем веры, который считали правильным. Они одевались в серое, поскольку яркие цвета греховны, полностью, не считая лица и рук, скрывали тела под одеждой и допускали близость между мужчинами и женщинами исключительно ради рождения детей. Они не поклонялись идолам и изваяниям, соблюдали субботу как день отдохновения и все надежды возлагали на то, что обретут мир на Бета-Андромеде-XII.
Однако через пятнадцать минут после приземления они поняли, что это не так. Дело в том, что, пока женщины разбивали лагерь, а мужчины добывали пропитание, блаженный Енох Браун, сын Мирона, отправился в полет на вертолете, чтобы посмотреть, какая планета им досталась.
Когда он вернулся, его суровое лицо больше обычного выражало страдание. Заговорил он поистине погребальным тоном:
