Морис Лима - Метро в неизвестность
Прямо перед ним оказалась кабина водителя, а вокруг теснились, крича и жестикулируя, ксюлиане.
На полу лежал труп. Ригель прислушался и понял, что это инженер-водитель, которого осатаневшая толпа затоптала насмерть. Охваченные паникой жители города требовали, чтобы он отправлял поезд, а тот оказывается, дожидался указаний диспетчера. Так что теперь не было ни диспетчера, ни водителя, ни вообще какой-нибудь крохи порядка и организованности. Вообще ничего...
Какой-то ошалелый, с безумными глазами ксюлианин беспомощно тыкал дрожащими пальцами в кнопки на пульте управления, стремясь любой ценой стронуть состав и катиться... катиться... неведомо куда... Только скорее... скорее... в глубины планеты...
- Ну-ка, дайте мне! - громко и властно скомандовал Ригель.
Он грубо отпихнул тех, кто враждебно и недоверчиво смотрел на него, и пробился к пульту управления.
- Вы что-нибудь в этом понимаете? - прозвучал у него за спиной чей-то голос.
Ригель не ответил. Оттолкнув безумца от пульта, он под угрожающими взглядами с минуту изучал расположение рукояток и кнопок. Он знал, что в случае неудачи придется разделить судьбу несчастного инженера-водителя. Однако он не отступил.
В конце концов, не столь уж сложно для него было разобраться в этой технике.
Ригель включил контакт. Зашипели кислородные насосы, завращались турбины. По толпе прокатилась дрожь, и в одну секунду платформа опустела. Вагоны поезда были мгновенно заполнены, все семь вагонов...
В тот момент, когда платформа стала медленно уплывать назад, перрон заполнила новая масса галдящих и машущих руками ксюлиан... А длинный блестящий зверь уже удалялся, набирая скорость...
- Ригель... Ригель... Ригель...
Ничего не слушая, он сосредоточенно искал нужные кнопки и тут краем глаза заметил, что к перегородке водительской кабины прижалось знакомое лицо... лицо Изео.
Он вздрогнул. Впрочем, она теперь для него ничего не значила, но именно она, Изео, находилась там, непонятно как сумевшая втиснуться в отходящий поезд. Вместе со многими другими она с трудом удерживалась на ногах, в то время, как состав, влекомый кислородными двигателями, скользил по волоску рельс под гладкими сводами тоннеля.
- Ригель... Ригель... я виновата... Ригель... спаси меня!
Она суетливо и неуклюже каялась, что по глупости покинула его, но, конечно, как всегда, лгала бесстыдно и наивно. На самом деле, она просто связалась с неким инженером-буровиком, одним из тех, которые судорожно пробиваются в этот темный и мрачный мир, производя взрывы и вызывая катаклизмы. Он убедил её в том, что, как только они обнаружат вход в пещеру, он заберет её с собой туда и они спасутся. Она безоговорочно поверила и потому без малейших угрызений совести предала Ригеля.
Теперь он слушал её откровения, как в каком-то кошмарном бреду, и в то же время следил за ходом поезда, хотя, впрочем, совершенно не знал системы расположения сети путей.
В это время в человеческом месиве позади него началось какое-то движение и возня. Кто-то ломился вперед, расталкивая и расшвыривая стоящих. Происходило что-то вроде зверской драки. Этот кто-то пытался прорваться в водительскую кабину, куда в этих поездах не столь уж и сложно было проникнуть, и наброситься на водителя.
Ригель, развернувшись, нанес ужасающей силы удар наглецу или безумцу, и тот полетел назад, сбивая в своем падении других.
Кто-то, потеряв равновесие, падал на рельсы.
Раздавались душераздирающие вопли, текли кровавые ручьи.
А пути гигантского метрополитена Ксюла погружались все глубже в неведомый мир невообразимых коммуникаций, оставляя позади проклятую, зараженную радиацией, покрытую снегом и наледью пустыню.
Глава 2
Машинально Ригель коснулся рукой своего лба, на котором смешались пот и кровь.
Рукопашная схватка... рывок поезда... Он как-то плохо соображал. Сколько прошло времени: минуты или часы?
Обширнейшая сеть внутри планеты, её гордость, давным-давно уже не могла называться просто метрополитеном. Связывая города, находящиеся на поверхности планеты, она тянулась на тысячи и тысячи километров и продолжала все удлиняться с тех пор, как местные ученые изобрели "кристаллиум". В результате некоего технологического процесса происходило своего рода "остеклянение" стен тоннелей, а потому они всё строились и строились без особых трудностей.
Проникая к сердцу планеты, ксюлиане на десятки сантиметров меняли природу стен тоннелей, превращая их в великолепный по прочности прозрачный материал. В результате получались невообразимой длины монолитные трубы, тянущиеся от Голубого к Золотому, Пурпурному, Изумрудному и другим городам планеты.
Рельеф планеты был ещё достаточно молодым, и потому передвижение по поверхности представляло определенные трудности. Площадь водных поверхностей была незначительной, что тоже не позволяло использовать её для передвижения на длительные расстояния. А укрощенные скальные породы под поверхностью планеты открывали прекрасные возможности для грузовых и пассажирских перевозок. Тоннели метро пересекали Ксюл во всех направлениях, так что на метропоездах совсем не сложно было добраться до диаметрально противоположного пункта планеты.
В настоящее время Ригель и сотни других, находящихся в поезде людей, слышали нескончаемое эхо взрывных работ. Каждую минуту происходили сдвиги и сотрясения почвы, может быть, и не слишком крупные, но вполне чувствительные; пионеры глубин использовали самую мощную взрывчатку, какая только существовала на планете, за исключением, пожалуй, лишь ядерных зарядов, к которым все относились с нескрываемым ужасом и отвращением.
Гигантская труба из кристаллиума вибрировала, и эти вибрации дрожью отдавались в несшемся со все возрастающей скоростью поезде.
Ригель прислушивался к отдаленному грохоту и, несмотря на всю свою уверенность в прочности метросети, испытывал некоторое беспокойство. Взрыв, произведенный поблизости от тоннеля, мог повредить его и разрушить пути. И тогда...
Тут у него начались галлюцинации. Он вновь как бы воочию увидел заснеженный город, провалы и воронки, глотающие здания и жителей. Перед его взором замелькали охваченные паникой, окровавленные и перекошенные лица. И среди них - Изео...
Она, должно быть, упала на путь вместе с гроздью тех, кто пытался взять штурмом водительскую кабину, в которой Ригель должен был находиться один, свободный в движениях и действиях, чтобы вести этот адский поезд. Она успела сообщить ему истинную причину своего предательства, а потом... жестоко и страшно заплатила за это...
Ригель, впрочем, даже не понимал, испытывает ли он хотя бы какие-нибудь сожаления... У него страшно болела голова. Он то и дело машинально вытирал кровь, сочащуюся из раны на виске. Его била лихорадочная дрожь...
