Наталья Резанова - Ночь правды
- В чем дело. Он очнулся?
- Нет... Но уже поздно... Сестра, вы останетесь у нас на ночь?
- Да.
- Тогда я скажу Эрику, чтобы он запирал дом и лавку.
- Хорошо. И ложитесь спать. Все трое. Вы достаточно измучились. А я проведу ночь у постели вашего хозяина.
Вместе с домоправительницей они вернулись в спальню. В Уже совсем стемнело, но видно было, что больной спит. Пока бегинка стояла у постели, Салли запалила свечи в тяжелом бронзовом подсвечнике, предварительно плотно закрыв ставни - за не погашенный свет в бюргерском доме в поздний час городские власти могли сорвать крупный штраф.
Сестра Тринита кивнула ей.
- Ступай, отдохни. Я буду здесь.
Как только за домоправительницей закрылась дверь, сестра Тринита шагнула к конторке. Принялась осматривать ее и простукивать. Нащупала ящик и попыталась вскрыть. Однако ящик был был заперт. Тогда сестра Тринита вернулась к своей сумке и вытащила оттуда маленький ножик с узким и чрезвычайно острым лезвием. Перекрестилась и взломала замок.
В ящике лежала самодельная тетрадь в кожаном переплете Она была исписана тем же почерком, каким было сделано большинство записей в приходной книге.
- Господи, прости меня, грешную, - пробормотала сестра Тринита и принялась читать.
Первой на рассвете в спальню поднялась не Салли, а Кристина.
Сначала она взглянула на неподвижное лицо больного, потом - на бегинку, сидевшую в кресле с высокой спинкой. Свечи в шандале сгорели почти полностью. Бегинка молча показала девочке то, что держала в руках.
- Ты когда-нибудь заглядывала в эту тетрадь?
- Нет. Иногда я видела ее на столе у дяди, но думала, что это какие-то деловые заметки.
- Это его дневник. Вернее, не дневник, а разрозненные записи... да, скажи мне, когда умерла твоя тетя?
- Три года назад.
- Слава Богу, хоть это здесь не при чем... А ты живешь здесь полгода.
- Пять с половиной месяцев, - уточнила Кристина.
- Ладно. Я не буду тебе это читать. Достаточно уже, что я влезла не в свое дело. В чем и отвечу перед Богом и своим духовником. Но, чтобы не терзать твое любопытство, скажу - в общем, ты все угадала правильно. Речь идет о женщине... Твой крестный узнал ее немногим больше года назад. Он нигде не называет ее имени, но, судя по всему, это знатная дама. И живет в Лауде. Он был у не в доме, они... - сестра Тринита замялась, подыскивая слово, прозвучавшее бы уместно в устах особы духовного звания при беседе с юной девицей.
- Ну, я поняла, - быстро сказала Кристина.
- Потом между ними что-то. Они расстались. Он продолжал любить ее, и, вероятно, любит до сих пор...
- Вы считаете, что проклятье на него навела она?
- Да.
- Выходит, он как-то ее оскорбил?
- Не знаю. Из дневника похоже, что дело обстояло как раз наоборот.
Но это его точка зрения, мужская. А колдовство здесь сугубо женское. Но вот ведь в чем дело - он пишет, что с тех пор ее еще несколько раз. Уже в нынешнем году. Ты имеешь представление, кто это может быть?
- Нет... Он никогда и словом не обмолвился. Он ведь человек очень сдержанный ... был.
- А вдруг ты видела ее, но не обратила внимания?
- С тех пор, как я здесь живу, в дом не приходила ни одна женщина.
- Может быть, в лавке?
- Это возможно... там бывают дамы, и довольно важного вида... только как мы узнаем, кто из них - та самая?
- Подумай. Не было ли чего-нибудь странного, необычного, что ты могла бы забыть?
Вошла Салли с подносом в руках. На подносе стояли несколько чашек.
- Вот... Настояла и остудила.
- Отлично. Поставь на стол. И ступайте. Я займусь сама. Кристина, помни, что я тебе сказала.
Выпроводив обоих, сестра Тринита обозрела свои снадобья. Достав чистую льняную тряпку, макнула в одну из чашек и отерла лицо больного. Вскоре после этого он открыл глаза. Хотя взгляд его был тусклым, но более не блуждал и казался осмысленным.
- Что... это? Что... было со мной? - голос был хриплый, очень слабый.
- Вы больны, мастер Кесслер, у вас лихорадка. Я - бегинка, за мной послали ваши домашние. Вот лекарство, выпейте, пожалуйста.
Она взяла со стола другую чашку.
- Я не хочу... пить.
- Пожалуйста, выпейте.- повторила сестра Тринита, одной рукой поднося чашку к губам, а другой приподняв голову больного. Теперь он выпил без сопротивления. - И еще выпейте... это восстановит ваши силы. - Она заставила его выпить новую порцию снадобья. Потом села на постели. - Вам лучше, мистер Кесслер?
- Не знаю...
Она положила руки ему на виски.
- А так - лучше?
- Да... лучше...
Она внимательно смотрела ему в лицо.
- Я - твой друг, Ричард. Я - твой лучший друг. Ты дол- жен мне верить. Кто я?
- Ты - мой друг. Я тебе верю...
- Я говорю с тобой для твоей пользы. Я не хочу причи- нить тебе вред.
- Я тебе верю, - повторил он, как старательный ученик.
- Тогда ответь мне на один вопрос: К т о э т а ж е н щ и н а ?
Ответом был припадок, по сравнению с которым вчерашний казался детской игрой. Пришлось звать на помощь Салли с Эри ком /который только что проснулся/. Похоже, снадобья сестры Триниты действительно придали больному сил... При этом одеяло с него сбилось, и стало видно, что странные сгустки крови под кожей словно бы увеличились и потемнели. Салли услышала, как бегинка не то зашипела, не то засвистела сквозь зубы - но что, понять было невозможно, вероятно она просто сдерживала ярость.
Припадок кончился так же, как и вчера - то есть полным беспамятством. Утирая пот со лба, сестра Тринита приказала:
- Эрик, ступай в лавку и пришли ко мне Кристину. Мне нельзя сейчас уходить отсюда. Салли, приготовь что-нибудь поесть. По-моему, в этом доме никто не ел со вчерашнего дня...
Приказчик и домоправительница с готовностью подчинились. Они привыкли жить при хозяине, и теперь, когда в доме был кто-то, способный отдавать им приказы, это их явно подбодрило.
Чего нельзя было сказать о Кристине. Войдя, она кинула на бегинку вопросительный взгляд.
- У него в сознании поставлена преграда, - мрачно ответила та. - Он не м о ж е т назвать ее имени. Так что вся надежда на тебя.
Кристина подошла к столу.
- А вы знаете... когда я стала думать о странном и необычном, то кое-что вспомнила...
- Ну?
- Ведь в Страстную Пятницу никто не ходит за покупками?
- Во всяком случае, в христианских странах. Кроме тех, конечно, кому закон не писан.
- Так вот, в тот день у нас была посетительница. Поэтому я и удивилась. И это, конечно, была дама, а не горожанка. Я сама открывала двери, поэтому увидела на улице верховых лошадей и двух слуг, которые их держали. Она вошла, и дядя сразу же отослал меня в дом. Я не знаю, о чем они говорили. По-моему, она скоро уехала.
- А как она выглядела?
