Михаил Огарев - Проказница, Святогор и вечеря по понятиям или Бесами торговать разрешено !
- А хрен их знает...
Младший по чину неожиданно для самого себя перешел на местную разновидность эсперанто - в выразительно-лаконичной, но совершенно недопустимой для вышколенного военного манере. Тотчас спохватившись, он рассыпался в многословных унизительных извинениях, сопровождая их сокрушенными разводами рук. Понимающий ситуацию, генерал снисходительно похлопал его по плечу:
- Ничего, мой милый Юрген, бывает. Сам однажды послал бялоцерковского старосту по весьма непристойному адресу. Прямиком к матушке сразу после ее совокупления...
Повторив еще раз ободряющий жест, генеральская рука опустилась к своему правому сапогу и извлекла блестящий стек, которым сразу же принялась методично щелкать по зеркально начищенному голенищу. Генеральские глаза из-под козырька выгнутой фуражки скользнули холодным взглядом по застывшим в ступоре двум черно-белым браткам, а затем скучающе обратились к созерцанию многочисленных плакатов, коими были заляпаны все наружные стены огромного терема - своей тыльной стороной сруб-барак примыкал именно к нему. Стиль воззваний не восхищал особой оригинальностью, смысл и того меньше:
"МЫ ЖДЕМ ТЕБЯ, ДОРОГОЙ ИЛЬЯ ИВАНОВИЧ!"
"ХЛЕБ ДА СОЛЬ, ИЛЬЮШЕНЬКА, ЧАРОЧКА ДА ЗАКУСОЧКА!"
"СЛАВЕН БУДЬ СКРОМНЫЙ МУРОМОВ-ГРАД, ПОБРАТИМ СТОЛЬНОГО КИЙСКА!"
"НЫНЧЕ ПИР НА ВЕСЬ МИР - ДА ЗДРАВСТВУЕТ БОЛЬШОЕ ОЖИДАНИЕ!!!"
В самом низу последней здравицы было коряво от руки дописано:
"Все пропьем, а дождемся..."
Вздохнув, генерал бронетанковых войск вставил в правую глазницу остро блеснувший на солнце монокль, что не помогло ему увидеть практически ничего нового. Там, где не было однообразных плакатов, висели очень схожие портреты одного и того же коренастого мужика в натуральную величину, то есть, метр восемьдесят по вертикали и метр пятьдесят по горизонтали. Трудно сказать, был ли он в действительности столь широк в плечах, или же придворные живописцы создали явно гиперболизированный образ? В пользу последнего предположения говорила слишком уж добрая улыбка, повторявшаяся от полотна к полотну с назойливым постоянством. Впрочем, повторялись и окладистая борода, и могучие ручищи, сложенные на груди, и непропорционально большой меч на поясе... Кое-где попадалась и пояснительная ремарка:
"УЖ КАК ВЕЛИК СТАРШОЙ БРАТ, А ВЕДЬ И МЕНЬШОЙ ЕМУ НЕ УСТУПИТ!"
Вообще-то, в последнее утверждение поверить было трудновато, стоило только взглянуть на исполинскую статую, установленную на центральной городской площади, но отлично видную даже из-за густых прикладбищенских деревьев. На сей раз ваятелей интересовала именно вертикаль - высеченная из цельного куска мрамора голова сурового воина в остроконечном шлеме была вознесена на шестидесятиметровую высоту! Оставалось предположить, что здесь сильными мира сего творческая гигантомания приветствовалась и поощрялась, утвердив себя в качестве основного художественного приема...
Подавив очередной раздраженный вздох, высокий чин вермахта твердыми чеканящими шагами прошествовал к парадному входу в барак. Тиграец, опомнившись и цыкнув зубом на лба в кожанке, (больше для порядку, чем с претензией на продолжение разборки) резво двинулся следом. Лоб сразу почувствовал себя униженным - увы, он не мог, подобно другим господам, взять и пойти в пиршественную... Пришлось уныло вернуться в кабину хозяйского автомобиля, пересесть на наиболее удаленное от смердевшего тигра сиденье и начать от нечего делать прислушиваться к заливистым крикам: "Элиза, Элиза!", которые вдруг хлынули откуда-то из недр терема...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
- ...Элиза, Элиза, где ты? Куда запропастилась, скверная девчонка? А ну, сейчас же марш наверх и займись вышиванием! Слышишь меня? Отвечай немедленно!
- А не извольте беспокоиться, господин барон, никуда не денется! Терем наш, конечно, большой и несколько путаной постройки, но не лабиринт же! И не кийские катакомбы. Найдется!
- Да, жилища у вас не ахти какие. Все большей частью бревенчатые - с моим родовым каменным замком нечего и сравнивать! Храмы возводите замечательные, а дома скверные. Даже княжеские палаты не особо глядятся. Зато уж коридоров-то, переходов и тупиков - не счесть! Вот поди и угадай, где она скрывается? И не с пажом ли каким молоденьким в обнимку?
- Нет, почтенный барон, тут не Восток и не Запад. Мы мальчиков в обслуге у господ не держим...
- Что? А-а-а, намек понял. Да нет, я не об этом. Тем более, что сии противуположные части света на самом деле не особо и различаются. Ну а смазливые служки всюду имеются - только и думают, как бы увильнуть от работы да поприжиматься к какой-нибудь хорошенькой девчоночке. А моей проказнице уже четырнадцатый год пошел, теперь хлопот с нею не оберешься! Постоянно среди воинов в нижнем зале отирается, а под вечер камеристки с ног валятся от усталости, разыскивая нашу дочь по всем покоям. Небось и у вас где-нибудь возле пиршественной комнаты прячется. Народу-то нынче съехалось не счесть, и большинство - статные мужчины!
- Да, великий рыцарь, такого больше вы нигде не увидите! Только здесь, в Кийской Роси, и только в день святого Джона Купалы. Весь белый свет нынче у нас в гостях! Все ждут, все надеются...
- Да и зелена вина хлещут изрядно!
- А как же без этого? Без крепленого, господин барон, тут страшновато, особенно к ночи. Слышали, наверное: и папоротник цвести начинает, и спаси, Господи, сохрани! - и нечистая сила пошаливает...
- Сами виноваты! В цивилизованной Европе любое бесовство быстро усмиряется. Народ бдит: сообщает, пишет и всячески инако способствует. Утречком, скажем, запахло в торговых рядах чернокнижником, а в обед, глядишь, он уже на дыбе и книжки свои мерзопакостные по листочку жрет и не морщится! Пополудни тень алхимика заприметили, а ввечеру его уже наяву крюками волокут из поганой лаборатории на допрос с пристрастием, где придется ему все свои кислоты да растворы до капли испить. Ну а потом в ров... А уж если под вечерок ведьма на городской окраине обнаружится будьте покойны, к полуночи ей предстоит посреди главной площади на костре поджариваться! Дымок от горящей мегеры всегда, знаете ли, такой приятственный... Вообще, огонь - это самое милое дело! И для колдунов годится, и для их сочинений. Да и бунтовщиков всяких очень успокаивает. А у вас, наверное, сплошные судебные антимонии разводят? Без понятых, поди, не обыскивают, без санкции не арестовывают, без адвоката не допрашивают? Предварительное содержание под стражей - месяц, а следствие под контролем? Так вы долго будете воевать с врагом рода человеческого и его слугами!
- Ну что вы, рыцарь, откуда на Роси взяться перечисленным судебным премудростям? Восток все-таки рядом, степи хазарские, печенежские... Порой и жар пустынь доносится. Так что и у нас: обнаружили - и на кол, в петлю, камень на шею и в прорубь. Или просто к стенке, это самое легкое. Режем, оскопляем, увечим в поте лица! Одно удивительно - работы все не уменьшается, словно диавольское здесь в воздухе растворено. Вдохнешь - и в самом себе сомневаться начинаешь. Вот тут-то винцо помогает и твердость духа соблюсти, и вовремя расслабиться, когда затвердеешь уже настолько, что и у собственных детей головы начинаешь ощупывать - не растут ли рожки...
