Вонда Макинтайр - Полевые теоремы
Брат Шерлока Майкрофт не оставил от его выкладок камня на камне и отчитал за то, что тот не сумел доказать несколько лемм, связанных с этой задачей. Раздосадованный элементарной — по собственным меркам — ошибкой, Холмс, казалось, утратил интерес к полевым теоремам. Однако из разговора с сэром Артуром стало ясно, что мой друг никогда о них не забывал.
Мы с Холмсом быстро собрались, отправились с Конан Дойлом на вокзал и сели в поезд до Андершоу — его имения близ деревни Хиндхед в графстве Суррей.
— Расскажите мне, сэр Артур, — попросил Холмс, когда поезд устремился сквозь леса и поля, окрашенные в зеленое с золотом, как всегда в конце лета, — почему вы принимаете участие в этом расследовании?
Я испугался, что мой друг обижен: о теоремах заговорили в мае, уже близилось время сбора урожая, а к единственному в мире сыщику-консультанту обратились только сейчас.
— Дело в том, что от этого явления больше всего пострадали мои арендаторы, — ответил сэр Артур, немного оправившийся от потрясения. — Конечно, полевые теоремы очень интересны, но посевы действительно портятся. А я чувствую себя ответственным за случившееся. Нельзя же допустить, чтобы из-за моих опрометчивых действий люди теряли средства к существованию!
— Значит, вам кажется, что целью вандализма являетесь вы? — спросил я.
Конан Дойл неоднократно участвовал в расследованиях, как правило, на стороне подозреваемого, которого считал невиновным. Собственно, этим же занимался и Холмс — с той лишь разницей, что если расследования моего друга завершались судом, тот был исключительно справедливым. Поэтому неудивительно, если кто-нибудь из тех, кому сэр Артур не сумел помочь, не проявил должной благодарности и так выразил свое недовольство.
— Вандализм? — сказал сэр Артур. — Нет, это куда значительнее и сложнее. Несомненно, те, кто налаживает со мной связь, находятся по ту сторону…
— Чего? — спросил я. — Границы? Не проще ли отправить письмо по почте?
Конан Дойл, нервный и напряженный, подался ко мне.
— Нет, не границы. По ту сторону… жизни и смерти.
Холмс рассмеялся. Я украдкой вздохнул. Мой друг — человек необычайно умный и воспитанный, но иногда пренебрегает приличиями. При выборе между истиной и вежливостью Холмс неизменно предпочитает истину.
— Вы полагаете, — спросил он у сэра Артура, — что полевые теоремы вызваны вмешательством духа? Помятая пшеница — деревенский эквивалент эктоплазмы и столоверчения?!
В голосе Холмса явно слышалась издевка, однако сэр Артур выслушал его спокойно: с тех пор как он обратился к спиритизму, ему приходилось сталкиваться с неверием бесчисленное множество раз.
— Разумеется, — сказал он, и в его глазах вспыхнула надежда. — Наши близкие, оказавшиеся по ту сторону рубежа, жаждут общения. А лучший способ привлечь внимание — предложить нам доселе недоступные знания, которые невозможно получить в научной лаборатории. Мы могли бы побеседовать с духом самого Ньютона!
— Не знал, что ваше семейство в родстве с сэром Исааком, — заметил Холмс.
— На подобное родство я не претендовал. — Сэр Артур с достоинством выпрямился.
Холмсу дозволялось высмеивать его веру и убеждения, однако честь семьи была превыше всего.
— Нет-нет! — поспешно вмешался я. — Об этом речь не идет!
Оставалось лишь надеяться, что Холмс сдержится и не укажет на очевидную ошибочность моего высказывания. Холмс косо глянул на Конан Дойла из-под полуопущенных век и промолчал.
— Известно, что с людьми контактируют духи из самых разных времен и мест, а не только родственники, — продолжал я. — Как было бы поразительно, если бы Исаак Ньютон вернулся к нам после двух веков бестелесного мысленного существования!
— Поразительно — еще мягко сказано, — пробормотал Холмс. Он не сводил глаз с сэра Артура. — Доктор Конан Дойл, — проговорил он, — если вы полагаете, будто это курьезное явление вызвано потусторонним вмешательством, почему обратились ко мне с просьбой о расследовании?
— Потому, мистер Холмс, что если и вам не удастся обнаружить какую-либо материальную причину, останется одно объяснение — сверхъестественное. Ведь исключив все невозможное, мы увидим пусть невероятную, но правду! Вы поможете мне доказать мою правоту.
— Ясно, — сказал Холмс. — Вы обратились ко мне, чтобы я исключил причины еще менее вероятные, чем манифестации духов, и… потерпел неудачу.
— Я бы не стал так к этому относиться, — сказал сэр Артур.
Путешествие продолжилось в слегка напряженном молчании. Конан Дойл погрузился в беспокойную дремоту. Холмс смотрел на проносившийся мимо пейзаж, и было видно, что в его жилистом теле бурлят нерастраченные силы. Казалось, что мы ехали до станции Хиндхед целую вечность. Я разбудил сэра Артура — он ахнул и воскликнул:
— Мама!
Затем опомнился, искренне попросил прощения и пояснил:
— Я видел сон. Мне явилась моя дорогая покойная родительница. Она убеждена, что мы на верном пути!
Холмс воздержался от комментария.
Нас ждал экипаж сэра Артура, запряженный парой холеных гнедых.
— Автомобиль не заводится, сэр, — сказал кучер. — Мы послали в Лондон за механиком.
— Хорошо, Джеймс, — ответил Дойл.
Пока мы садились в экипаж, он сокрушенно качал головой.
— Когда я купил автомобиль, мотор был на удивление надежным. Однако в последнее время машина чаще ломается, чем ездит.
Это замечание вызвало интерес у Холмса.
— И давно это началось? Постарайтесь вспомнить точно.
— Без малого два месяца назад, — ответил сэр Артур.
— Именно тогда, когда появились первые теоремы, — задумчиво проговорил Холмс.
Конан Дойл засмеялся:
— Неужели вы считаете, что духи станут ломать авто, чтобы наладить со мной связь?
— Нет, сэр Артур. Я не считаю, что духи станут ломать авто, чтобы наладить с вами связь.
— Простое совпадение.
— Я не верю в совпадения.
Холмс хотел увидеть теоремы своими глазами, как только мы окажемся в Андершоу, однако уже стемнело. Напряжение долгого насыщенного дня начало сказываться на сэре Артуре. Он пообещал, что мы поднимемся до зари и окажемся на поле арендатора, как только первые лучи солнца коснутся капелек ночной росы.
Так и поступили.
Газетные описания полевых теорем не отражали масштаб этих рисунков. Мы стояли на склоне над полем, чтобы оценить причиненный посевам ущерб. Мерно колышущуюся ниву пересекали три широкие тропы, создавая три идеально ровные концентрические окружности. Они были дополнены касательной прямой, двумя радиусами и хордой. Я волей-неволей был вынужден признать, что этот чертеж напоминал доказательство какой-то потусторонней геометрической теоремы.
