Дмитрий Тарабанов - Убитые спецэффектами
Кровь и ошметки внутренностей товарищей по несчастью налипали на стены, тела, перекошенные паникой ряды. Некоторые останавливались и блевали, другие блевали на бегу, прорываясь к выходу и не понимая, что этого тварь от них и добивается. Я аж привстал от напряжения, отказываясь верить, что все происходящее передо мной - иллюзия. Фантазия группки машин. Больно реальным было поведение массы. Хотя я и не знал, - и не мог знать, - мне казалось, что в действительности э_т_о_ будет происходить точно по такой схеме. Точнее, без схемы вообще.
Выжившие, или, вернее, не успевшие отойти на тот свет, с трудом пробирались в море крови и мяса, по щиколотку заполнившему зал. Оскальзывались, падали, и Ничто этим пользовалось, довершая начатое. Исключений, являющих собой жалкое зрелище, становилось все меньше, когда и те наконец исчезли. Приятно порозовевший хрусталь чудища удовлетворенно потянулся-расплылся, потом "принюхался" и пополз по воздуху к противоположному концу площадки.
Только теперь я заметил, что за трибуной, умело закамуфлированной мерзкой кашицей, все это время прятался зануда-диктор. Придвинувшись ближе к его фигурке, я отметил, что тот насмерть перепуган и порывается совершить попытку бежать, от страха позабыв неудачный опыт товарищей. Каково было ему, когда кровь вязкими теплыми каплями окропила его лысеющую голову с редкими кудрями волос; он взглянул вверх, задрожал всем телом, разрываясь бежать на все четыре стороны. Делему решило Нечто, оторвав бедняге голову и пустив в близжайшее кольцо. С координацией у существа были лады, поэтому "мяч" угодил точно в цель...
Возможно, решение показалось бы мне смешным и наезжанным, если бы оно не было так страшно.
Признаю, мне стало действительно не по себе. Такого напряжения, чтобы коленки дрожали, как в лихорадке, я еще не испытывал. Чувства смешались, но из общей массы я мог безошибочно выделить восторг, ужас и... неопределенность, что-ли?
Вполне.
Теперь существо в_з_г_л_я_н_у_л_о_ на меня. Уверен, мне не показалось. Мне просто не могло показаться! Оно смотрело без глаз, будто напоминая: "Жди!".
Казалось, еще секунда - и рубиновое Нечто выйдет за пределы тривизора и займется мной... Но мнимая опасность миновала, растворившись в воздухе вязкими нитями. Красный туман нехотя осел на пол.
В зал ворвались охранники, ужаснулись, убежали обратно... Через некоторое время пригнали местных ассенизаторов в герметических скафандрах, те без отлагательств принялись за работу, даже не пытаяь интересоваться, какая участь постигла бывших людей...
Я сидел, тяжело дыша и поддерживая руками голову, кажущуюся ненужным балластом. Время от времени меня пробирала дрожь, совсем не сочитающаяся с тропическим климатом за окном. Знобило меня именно от восторга.
Все то время, что уборщики проводили очистные работы, над проектором вертелась табличка, надпись на одной стороне которой гласила "Умрем за спецэффекты", на другой - сообщала координаты намечающейся встречи.
Битый час я сидел, не сдвигаясь с места и уткнувшись взглядом во флюгер-титры, и ломал голову над тем, как можно было снять фильм, состоящий из одного огромного дубля, с одним и тем же постоянным ракурсом и такой целостностью картины.
...Так я увидел лучший в своей жизни фильм, являющий собой один большой, но ужасно реальный спецэффект.
*** *** ***
В Техасскую государственную колонию приговоренных на смерть я прибыл спустя три дня под видом корреспондента, кем я впрочем и являлся. Встретили меня отнюдь не с распростертыми обьятиями и чуть было не вытолкнули взашей, когда в дело вмешался Хэммингуэй, подошедший в приемную, или, как называли ее местные ласково, "мертвый покой".
Я недовольно ухмыльнулся. Гостей великого режиссера, значит, пропускают, а корреспондентов - нет?
- Тебя увидел, подумал: посадили за статью, - поприветствовал меня Дэвид.
- КАК? - без предварительных "ласк" я приступил к сути дела.
Хэммингуэй нахмурился.
- А... Ты получил мой фильм. Отлично, - он удовлетворенно кивнул. Догадался, как тот делался?
- Честное слово, - я говорил вполне искренно, - теряюсь в догадках! Одно я могу сказать точно: твои художники - боги. Сколько лет вы работали над фильмом? Три? Пять? Десять?.. Ты извини за статью, я недооценил твоего потенциала... Беру свои слова назад...
- Нет, это я беру свои слова назад. Спецэффекты действительно убивают людей.
Но там нет ни одного спецэффекта! В привычном смысле... А фильм был снят на месте реальных событий за четыре с небольшим часа.
Что-то черное с красными вкраплениями всплыло в моем разуме, и я окрестил это что-то Догадкой.
- Как? - бессильно повторил я.
- Ты увидишь это собственными глазами. Диск с тобой?
- Я не рискнул оставить его без присмотра... - проговорил я, извлекая из внутреннего кармана пиджака конверт и протягивая его Дэйву.
Он с необычным остервенением выхватил диск из моих рук и, не распечатывая конверта, преломил надвое. Лицо его обреченно скривилось, словно старик ломал вовсе не диск, а чужую пластиковую карточку с парой-тройкой милиардов на счету, которой без особого труда мог воспользоваться.
- Это оригинал, - не дрогнувшим голосом сообщил он. - Копий нет.
У меня перехватило дыхание.
- Зачем? Это же величайшее за всю...
- Пойдем. Сам поймешь.
Я пытался возмущаться, следуя за коляской, но все мои возмущения оставались безответными. Наконец я более или менее утихомирился. Ветвистые, хорошо освещенные корридоры, дизайнеры которых не поскупились на растительное украшение, завели нас в просторное помещение с прозрачным стеклянным потолком, сквозь свод которого глядело вниз до безобразия голубое небо...
Протяжный скрип вывел меня из состояния умственной отвлеченности. Обернувшись, я заметил, как рука Дэвида пускает ключ по полу, и тот исчезает за нижней границей двери.
- Моя студия, - загадочно произнес режиссер и направил коляску к середине зала.
Я стоял, переваривая его слова. По потолку с наружной стороны прыгала серенькая птичка, радостно попискивая. Свет, просачивающийся через толщу стекол, разделял поле на освещенные квадраты. У стен розовели блестящим дермантином ряды кресел... Дрожь пронзила меня, когда я наконец осознал, г_д_е нахожусь.
Дернул за ручку двери. Та и не собиралась поддаваться.
- Подождите! - крикнул я догоняя Хэммингуэя. - Что это значит? Зачем я здесь?
Он развернул кресло по направлению ко мне. В руке плотно сжимал он какую-то вещь. По вине расстояния я не мог определить, что именно.
- Реальная игра требует реальных спецэффектов, - пафосно произнес он. Так же заявлял когда-то наш милый критик?
