Рэй Олдридж - Фермер любви
Он рассмеялся без всякой видимой подлости и это был настолько приятный звук, что она была мгновенно обезоружена. Затем он отставил в сторону свой бокал и подался вперёд. Он взял её руки в свои и убедительно заговорил. «Ты знаешь, чем занимается фермер любви? Нет? Ну, это то, чем занимаюсь я, и между нами мы вырастим любовь».
Её лицо, должно быть, выдало какую-то необоснованную надежду, потому что он нахмурился и нежно погладил её руки. «Не так мне следовало сказать об этом, но ты красивая женщина и при других обстоятельствах я нашёл бы тебя очень интригующей. Я купил тебя не для себя; твоя цена была слишком высока для моего кармана и, кроме того… я никогда не понимал, в чём привлекательность купленных возлюбленных. Нет, я приобрел тебя как представитель корпорации».
Сердце её упало, и она опустила взгляд. «Понятно».
«Ещё нет», — сказал он и вздохнул. «Ну… будет лучше, если я отложу полное объяснение до тех пор, пока мы не прибудем на место. Тогда всё будет понятнее».
Больше он ничего не сказал, уклоняясь от её вопросов с очаровательными и не имеющими отношения к делу любезностями.
Они ехали по тёмным тоннелям тысячи километров, автомобиль подрагивал от движения. Через некоторое время её тревога снизилась настолько, что она почувствовала лёгкую сонливость. Она заставила себя оставаться бдительной.
Более чем через час автомобиль снизил скорость и прошёл сквозь несколько разъединяющихся тоннелей прежде, чем наконец прибыть к освещенным прожектором защитным воротам. Мэмфис сказал ей: «Вом мы и на месте, Эрриэнжел. Именно здесь мы будем совместно выполнять нашу работу».
Ворота были огромные и выглядели прочными, на них был барельеф из золота со вставками из платиновых и иридиевых деталей. Резной орнамент занимал овальную площадь и был разделен на две части вертикальным стыком ворот. На правой стороне было лицо женщины с милой ласковой улыбкой; её глаза были мечтательными и спокойными; на голове её был венок из цветов. На левой стороне был мужчина с жестокими чертами лица, его волосы были спутаны вокруг головы словно разгневанные змеи. Рот его был суровой линией; его глаза выкачены в бессмысленном гневе.
Знак, который аркой изгибался над воротами, гласил: «Сад Страстей, Инк.» Буквы были подсвечены сзади красным светом, настолько густым, что он казался почти чёрным, цветом железа, охлаждённого в кузне.
Мэмфис дотронулся до кнопки и ворота разошлись по центру. Два лица скользнули в стороны, позволяя автомобилю въехать.
Он помог ей выбраться из машины и она ступила в пустой погрузочный отсек. «Пойдём», — сказал он. «Я покажу тебе, где ты будешь жить, а завтра — объясню тебе работу, которой мы здесь занимаемся».
Он провёл её через ряд пустынных коридоров, мимо сотен закрытых дверей и на всём протяжении пути они никого не встретили. Коридоры были очень тихи и Эрриэнжел стали приходить нездоровые мысли. Не очень ли хорошая на этой любовной ферме звукоизоляция и не кричат ли от пыток люди за всеми этими закрытыми дверьми?
Мэмфис, казалось, снова почувствовал направление её размышлений. «Пожалуйста, Эрриэнжел, не бойся. Я обещаю тебе, ничего плохого с тобой завтра не случиться».
Он казался таким искренним, что она одарила его первой непринуждённой улыбкой. Он засмеялся. «Очень хорошо, Эрриэнжел. У тебя очень красивая улыбка и я надеюсь увидеть её большое количество раз, прежде, чем мы закончим».
Закончим? Её улыбка заколебалась — но лишь на секунду.
Её дверь, казалось, не отличалась ото всех других, но она открылась, когда он приложил свою ладонь к идентификационной пластине. Он пригласил её внутрь вежливым взмахом руки и она переступила через порог.
Она могла сказать лишь то, что оказалась в роскошной квартире. Срединная комната была декорирована в незнакомом стиле, в тёплых тонах и мягких тканях — она подумала, что мода изменилась за эти столетия. В квартире были маленькая кухня, большая спальня, хорошо оборудованная ванная комната, в которой стояла на ножках-когтях огромная ванная с золотой сантехникой. В неглубокой нише рядом со спальней располагалось самое зловещее оборудование — высокий обитый стул, оборудованный крупными ремнями и нервно-индуктивной сбруей. Над ним, встроенный в стену, находился широкий видеоэкран. Мэмфис подошёл к стулу и любя его похлопал. «Это — ретрозонд. Именно здесь ты будешь выполнять свою работу, Эрриэнжел. Не бойся; я не попрошу от тебя ничего неприятного — только, чтобы ты любила. Звучит не так уж страшно, не так ли?»
«Я не понимаю», — сказала она, кусая губы.
Он легко дотронулся до её руки — жест, который она против своей воли нашла утешительным. «Я знаю. Завтра, когда ты отдохнёшь, я объясню. Сегодня ночью не волнуйся. Здесь есть всё, что тебе нужно; что пожелаешь — ищи в обычных местах: еду — на кухне, одежду — в шкафу». Он ушёл.
Она не побеспокоилась, чтобы проверить дверь. Она знала, что та будет закрыта.
Она решила принять ванну, неторопливую, горячую ванну. Возможно ей удастся смыть неуверенности её новой жизни, хотя бы на время.
Эрриэнжел плохо спала той ночью в своей незнакомой новой кровати, такой далёкой от её прежней жизни. Сны её были замутнены разочарованием и тревогой; когда она проснулась, то ничего не смогла вспомнить из них.
После того, как она посетила ванную, воспользовалась гребнями, щётками и косметикой, которые нашла там, появился мех-слуга из своего стенного шкафа и подал ей завтрак в срединной комнате. Она с неохотой поела.
Позже она посмотрела представление по холоконтуру. Цвето-танцор, о котором она никогда не слышала, создавал резкие, ослепительные эффекты на полотне из тысяч гримасничающих лиц. Краски, которые по кругу сменялись на лицах, были гнетущие — бледные, глинистые акварели; тошнотворные зеленые; тёмные, кроваво-малиновые. Музыка была пронзительно повторяющейся и вскоре она выключила её. Она удивилась, что мир так ухудшился во время её сна на льду.
Эрбрэнд избрал месть даже более мерзкую, чем она это поняла по началу.
Час она просидела в тишине, с волнением перебирая воспоминания. Когда пришёл Мэмфис, она так и не получила никаких озарений. Она всё ещё никак не могла понять, как же так получилась, что она стала тем, чем она была сейчас.
Колокольный перезвон объявил о его прибытии и она подняла взгляд, ожидая, что дверь откроется помимо её воли, как это было, когда она была в загонах. Через мгновение она поняла, что Мэмфис ожидал её разрешения.
Возможно это был не более, чем обезоруживающий жест, но от этого она почувствовала себя лучше. «Войдите», — сказала она, быстро пробегая рукой по волосам.
