Елена Сенявская - Первая заповедь
С тех пор они побывали уже в трех рейсах, но общались только по делам службы.
Кен старательно избегал столкновений и все же од-нажды сорвался. Во время медицинского осмотра, ко-торый устроил Френк всему экипажу, штурман последним вошел в кабинет диагностики и остался с врачом один на один. Поначалу все шло нормально: на здоровье он никогда не жаловался. Но затем настала очередь психологических тестов…
Когда Кен услышал, что у него «расшатаны нервы, ослаблен самоконтроль и повышена агрессивность», то решил не сдерживать больше своих эмоций и оставил на лице врача явное доказательство, что диагноз поставлен верно. В отместку Френк вкатил ему лошадиную дозу какого-то препарата, после чего штурман пришел в сознание только на четвертые сутки.
Это происшествие могло закончиться для него довольно плачевно: драка на корабле во время полета… На Землю списывали и за меньшие прегрешения. Но, к великому его удивлению, никто ни о чем не узнал. Френк держал язык за зубами, объяснив отсутствие Кена тем, что поместил его в изолятор, прописав курс лечения от перегрузок. На этом инцидент был исчерпан. Оба делали вид, что ничего не случилось. При встрече сухо здо-ровались и говорили только о делах.
* * *
Кен вышел из рубки и отправился в свою каюту. Он повалился на койку и остался лежать, закинув руки за голову, с глазами, устремленными в потолок. Спать не хотелось, читать тоже, стереофильмы давно были просмотрены. Кен заскучал. Можно, конечно, заглянуть в кают-компанию, поболтать с товарищами, посмотреть программу с Земли, - но для этого придется вставать…
Кен потянулся, закрыл глаза, расслабился… Погрузить себя в сон усилием воли не составляло большого труда. Гораздо труднее потом проснуться.
…Обычно он не помнил снов. Но на этот раз перед его уже открытыми глазами, как живой, стоял командор Герд. Штурману стало страшно. Он чувствовал за собой вину, словно не выполнил какой-то последний долг.
Кен поднялся, подошел к иллюминатору, отдернул зеленую занавесь. Звезды. Одни лишь звезды, и никого вокруг. Почему он так цепляется за свое одиночество? Даже гордится им… Еще на Земле научил себя ни с кем не искать дружбы - и расплачивался за это постоянной тоской. Сегодня он почувствовал ее особенно остро: взгляд командора Герда преследовал его. Кен не мог оставаться один на один с насмешливыми глазами, взирающими на него из небытия.
Нервно усмехнувшись, штурман вышел в коридор. Он собирался поговорить с Поулом, но ноги сами принесли его в рубку, где оставался дежурить Френк. Впрочем, дежурство врача уже кончилось: за пультом никого не было, корабль летел на автопилоте.
«И это за Границей!» - мрачно подумал штурман, опускаясь в кресло. В глубине души он не доверял автоматике.
Кен смотрел на экран, и странные предчувствия томили его. Космолет приближался к цели. Через сутки они войдут в систему красной звезды, и начнется основная работа. Все как обычно. Но тревога не отпускала его. Впервые в жизни Кен испытывал страх, что может остаться один.
* * *
Система красной звезды встретила разведчиков настоящим сюрпризом: по размеру, плотности, силе тяго-тения, составу атмосферы и прочим параметрам одна из пяти планет оказалась сестрой Земли. Впервые в истории космонавтики появился шанс обнаружить иную жизнь - шанс слишком редкий, чтобы его упускать. Это внесло изменения в первоначальную программу исследований, но их метод, согласно инструкции, ос-тался прежним: получать информацию прямо с орбиты, не вступая в контакт с чужеродной средой. Высадка на поверхность категорически запрещалась.
У строгой инструкции были на то основания: раньше люди вели себя слишком беспечно - и обожглись.
Однажды на космодром (он тогда размещался на Фобосе) вернулся мертвый корабль. В течение суток погибли все, кто находился на станции: дежурная смена, ремонтники, врачи карантинной службы. Причину их смерти выяснить не удалось: во избежание новых жертв, людей на место трагедии решили не посылать, а автоматика после всех измерений сделала весьма сомнительный вывод: «Опасных излучений не обнаружено. Опасных вирусов не обнаружено. Никакой опасности нет».
На Земле посчитали иначе и устранили угрозу ста-рым, проверенным способом: расплавили, сожгли, уничтожили, не пытаясь даже понять и найти возможность защиты на случай повторной встречи. Фобос, вернее то, что от него осталось, был объявлен запретной зоной. Попытки смельчаков-добровольцев туда про-никнуть пресекались в зародыше: не дай Бог, занесут на Землю загадочное нечто, справиться с которым людям пока не под силу. Стоит ли рисковать?
Рисковать, пожалуй, не стоило: опасность была велика. И Земля оградила себя мощной стеной инструкций. Злополучный корабль побывал в созвездии Лиры? Полеты туда отменить! Опускался на чужую планету? Все высадки запретить! Вернулся на автопилоте? Отныне и навсегда обратный курс должен прокладывать экипаж. У мертвого «странника» нет права на возвращение!
С тех пор человечество ушло далеко вперед, но законы, принятые сгоряча, продолжали действовать.
* * *
Астронавты разошлись по своим местам. В рубке остались трое: капитан, штурман и вахтенный. Каждый член экипажа был немного взволнован, разглядывая на одном из экранов мутную поверхность планеты, но наибольшее напряжение царило именно здесь. Всегда невозмутимый Кен держался довольно нервно. Скоро его возбуждение передалось Поулу, и вахтенный, новичок-первогодок, на обоих взирал с удивлением: «герои космоса» вели себя не по правилам. Но работа есть работа, и никакие эмоции не могут ей помешать.
Программа визуального наблюдения шла своим чередом. Довольно урча, корабельный мозг впитывал полученную информацию. Но вот первый этап завершен, настала очередь киберразведчика.
Стиснув зубы, чтобы унять внезапную дрожь, Кен нажал кнопку пуска, и автомат, отделившись от корабля, медленно поплыл вниз, погружаясь в верхние слои атмосферы. На экранах космолета клубился вязкий туман: все, что пока «видел» кибер. Наконец сквозь толщу облаков начал вырисовываться горный ландшафт. Обломки скал, темно-бурая растительность, напоминающая мхи и лишайники, и никаких следов водоема. Картина довольно унылая. И все же на планете была жизнь! Сам факт ее существования казался чудом. И хотя встреча с ней представлялась немного иначе, действительность никого не разочаровала: праздник красок - не самое главное.
