Джон Варли - Тысячелетие
Когда я поднялся на борт «джетстара», все, кроме Джорджа Шеппарда, были уже в сборе. Том Стэнли успел пообщаться с Горди Петчером. Пока я пристраивал чемоданы, Том поделился со мной информацией, которой Петчер то ли еще не имел, когда звонил мне домой, то ли не смог набраться духу выложить.
Уцелевших нет. Точные данные от обеих авиалиний еще не получены, но как минимум около шестисот погибших.
Столкновение произошло на высоте пяти тысяч футов. DC-10 грохнулся почти отвесно. 747-й пролетел немного вперед- с тем же конечным результатом. «Десятка» упала недалеко от автомагистрали; тамошняя полиция и пожарные уже прибыли на место происшествия. «Боинг» разбился где-то в горах. Спасатели нашли его, но успели пока сообщить лишь о том, что уцелевших нет.
Роджер Кин, начальник Лос-Анджелесского отделения НКБП, вылетел в район залива и вот-вот должен был приземлиться. Он связался с шерифами округов Контра Коста и Аламеда и проинструктировал полицейских о мерах, которые необходимо предпринять.
— Кто у нас заправляет делами в Лос-Анджелесском международном аэропорту? — спросил я.
— Парень по имени Кевин Брайли, — ответил Том. — Я с ним не знаком. А ты?
— Да вроде встречал как-то раз. Я вздохну спокойнее, когда Кин доберется до места.
— Брайли сказал, что ему велели ближайшим же рейсом вылететь в Окленд и встретить нас там. Если хочешь с ним поговорить, он может ненадолго задержаться в Лос-Анджелесе.
Я взглянул на часы.
— Сейчас, минуточку. Где Джордж?
— Не знаю. Мы звонили ему пять минут назад, никто не откликается.
Джордж Шеппард- наш специалист по погоде. В принципе мы могли лететь и без него, его присутствие на месте аварии не так уж необходимо.
А я хотел поскорее тронуться в путь. Больше того: мне не терпелось, словно норовистому скакуну перед заездом. Я почти физически ощущал, как сгущаются над нами грозовые тучи. Внутри «джетстара» было тихо и темно, но очень скоро над всей страной, от Вашингтона до Лос-Анджелеса и Сиэтла, а потом и надо всем земным шаром атмосфера накалится до предела и начнется такой электронный цирк- только держись! Страна еще спит, но электропровода, коаксиальные кабели и синхронные спутники уже гудят от новостей. Тысячи репортеров и издателей вскакивают сейчас с постелей и заказывают билеты до Окленда. Сотни правительственных учреждений будут втянуты в эту свистопляску, пока она не кончится. Зарубежные правительства пришлют своих представителей. Все авиастроители- от Боинга и Макдоннелла с Дугласом до мелких производителей стальных заклепок- будут лихорадочно выяснять, не их ли фирма выпустила приведшую к аварии деталь или написала фатальную инструкцию, и все они захотят быть поблизости, чтобы первыми узнать плохие новости, если таковые появятся. Как только над Калифорнией взойдет солнце, миллионы людей начнут шумно требовать ответов. Как произошла катастрофа? По чьей вине? Какие меры будут приняты?
И найти эти ответы должен не кто-нибудь, а я. Каждая нервная клетка у меня вибрировала от нетерпения- скорее взлететь, прибыть на место и начать расследование.
Я совсем уже собрался скомандовать вылет, как вдруг Джордж позвонил и избавил меня от необходимости принимать решение, которое его непременно обидело бы. Как выяснилось, у него сломалась машина- правда, он вызвал такси, но предложил нам лететь без него: он, мол, подскочит попозже. Я вздохнул с облегчением и велел пилоту трогать.
Как проходит полет к месту крупной авиакатастрофы? Да большей частью довольно спокойно. За первый час я сделал несколько звонков в Лос-Анджелес, коротко переговорил с Кевином Брайли. Узнал, что Роджер Кин пересел на вертолет и уже наверняка добрался до разбитой «десятки». Сам Брайли собирался незамедлительно вылететь в Окленд и встретить нас в аэропорту. Я велел ему обеспечить охрану.
Потом принялись звонить мои ребята — в Сиэтл, Окленд, Скенектади, Денвер, Лос-Анджелес. Каждый из них должен был набрать свою собственную группу для расследования разных аспектов катастрофы и каждый хотел заполучить самых лучших специалистов. Обычно с этим нет проблем. Слухи о крушениях такого масштаба распространяются мгновенно. Почти все, кому мы звонили, были в курсе, а многие уже в пути. Это были люди, которых мы знали и которым доверяли.
Со звонками мы управились где-то за час, а до прибытия в Окленд оставалось еще четыре. Вас интересует, чем мы занимались?
Вы имеете хоть какое-нибудь представление о том, сколько бумажной работы включает в себя расследование аварии? У каждого из нас было как минимум полдюжины отчетов. Часть из них надо было прочесть, часть- написать, и вдобавок еще проверить целую кучу бумажек. Мой чемоданчик просто распух от папок. За них-то я и принялся.
Через час я поймал себя на том, что больше ни черта не соображаю. Я зевнул, потянулся и посмотрел по сторонам. Половина отряда дрыхла без задних ног. Я решил, что это хорошая идея. По восточному времени сейчас 4.30 утра, на западном побережье на три часа меньше, а поспать в течение ближайших суток нам вряд ли придется.
Через проход от меня сидел Джерри Баннистер, ответственный по конструкторской части. Он самый старший из нас: крупный мужик с большой головой и жидкими седыми волосами, авиаинженер, начавший свою карьеру на сборке легких «дугласов» после того, как его забраковал армейский вербовщик. Джерри глух на одно ухо, а в другом носит слуховой аппарат. Одного взгляда на Баннистера достаточно, чтобы понять, что армия Соединенных Штатов совершила величайшую ошибку в своей жизни. Я бы выставил его против взвода немецких солдат в любую минуту, даже теперь, когда ему стукнуло шестьдесят. Его грубое лицо и здоровенные ручищи выглядели бы вполне уместно где-нибудь в цеху, у станка. Трудно представить его стоящим у кульмана или проводящим испытание модели в аэродинамической трубе, но именно там он весьма успешно трудится. После войны Джерри окончил колледж и стал работать конструктором, в том числе, среди прочих моделей, и над DC-6 и DC-8. Он спал беспробудным сном- голова откинута, рот открыт. Железные нервы у мужика; ничто на свете не способно вывести его из равновесия. Между прочим, он собирает марки. Филателия- его любимый конек: стоит Джерри заговорить о ней, как заткнуть его практически невозможно.
За Джерри, блестевшим своей лысиной в конусе падающего сверху света, расположился Крейг Хобнер, мой специалист-системщик. Он может провести все пять часов полета, заполняя страницу за страницей в блокноте с желтыми бланками, потом выскочить из самолета, день и ночь без устали осматривать и обнюхивать обломки, а затем явиться во временную штаб-квартиру свеженьким как огурчик и полным энергии. К Хобнеру невозможно испытывать симпатию: он не очень-то ладит с людьми и немного смахивает на робота, — но весь отряд относится к нему с уважением. Его способность по внешнему виду обгоревшей проволоки или погнутой гидравлической трубки точно определить причину повреждения граничит с чем-то сверхъестественным.
