Михаил Грешнов - Сафари
Вдруг профессора обожгло. Он бросил ружье, медленно стал поднимать руки - потянулся к вискам.
- Постойте, постойте... - бормотал он.
Филиппс поднял ружье, протянул Чейзу.
- Постойте! - твердил Чейз. - Что я вижу? Не может быть!..
Филиппс вкладывал ружье в руки Чейзу, но тот машинально отталкивал ружье прочь.
- Не может быть! - крикнул он вдруг в полный голос.
Филиппс отшатнулся от неожиданности. Ружье упало на землю.
- Это же формула Эйнштейна! - Чейз указывал вниз, на линии, соединявшие холмики. - Энергия равна массе, умноженной на квадрат скорости света!..
Он повернулся к Филиппсу, и тот увидел его возбужденное, перекошенное лицо.
- Энергия равна массе, умноженной на квадрат скорости света! - кричал он. - Филиппс, они знают, что энергия равна массе, умноженной на квадрат скорости света!..
Филиппс подумал, что професор сходит с ума.
- Нет! - Профессор вцепился в рукав Филиппса. - Подставьте наши обозначения! Весь этот ряд, видите, состоит из одинаковых знаков! Подставьте наши обозначения и получите формулу - энергия равна массе, умноженной на квадрат скорости света! Филиппс, вы видите? - Профессор с силой тряс инженера.
- А там... - указывал он дальше. - Вы же не слепой, Филиппс! Как вы не видите закона всемирного тяготения? Ну подставьте же!.. - Профессор вытянул руку.- Вы грамотный человек, Филиппс! Видите F, и чуть ниже F, и над ним знак индекс квадрата?.. Вообразите же, черт возьми, Филиппс! Вся вторая строка поперек долины - закон всемирного тяготения. А дальше...
Профессор всматривался в следующие строки.
- Надо разобраться, Филиппс, - говорил он. - Это формулы. Больше, Филиппс, - это контакт! Канары - разумные существа! "Они хотят войти в диалог с нами! Вошли, Филиппс! Что же вы стоите, как столб?..
Чейз продолжал всматриваться в строки, пересекающие долину.
Не может быть! - пытался он охладить свой взбудораженный мозг. Немыслимо. Но были строки, символы. Символы повторялись, четкие, одинаковые, несомненно, осмысленные, бросались в глаза, наталкивали на объяснение. Формулы! Если поставить привычное Е - оно же напрашивается! - то в каждой формуле знак, который наверняка обозначает знак равенства. После него нельзя не поставить те и еще сверху значок, несомненно, знак квадрата. Это же встречается во второй строке, в формуле, обозначающей закон всемирного тяготения. Иначе не может быть. Иначе ничего не придумаешь!
Чейз удивляется сам себе: как все просто! А может, не просто? Сколько ночей он ломал голову над снимками долины, над расположением холмиков. Что в них угадывалось? Без этих бессонных ночей, без размышлений Чейз не разгадал бы тайну канаров. Не разгадал же Иллтон! И Филиппс не разгадал, хотя и видел эти насыпи, строки. Интуиция? Душевный настрой? размышлял Чейз. Или вечная вера в возможность контакта? И вот он - контакт!
- Филиппс! - обращается к инженеру Чейз.
В это время один за другим раздаются два выстрела. Через секунду - третий.
- Что это? - спросил профессор.
В ответ - еще один выстрел.
- Филиппс, - крикнул профессор. - Что это значит?..
"Это значит, что помощники ухлопали Старика", - подумал Филиппс, но ничего не сказал Чейзу, руки его шарили по стеклу гермошлема - где же сигарета?..
- Филиппс! - Чейз повернулся к главному инженеру. Даже в неярком свете красного солнца Филиппс заметил, как лоб и щеки профессора заливает бледностью.
- Убили? - спросил он. - Последнего?..
Филиппс молчал.
- Отвечайте!
- Убили, канальи, - признался тот. Вдруг заорал: - Я же им приказывал не стрелять!
Профессор ринулся вниз с холма. Филиппс за ним. Чейз мчался, не разбирая дороги. Неужели убили?.. Последнего? Как же мы проморгали? Мороз ходил у профессора по спине. Самым бездарным образом проморгали!.. Что представляет собой колония? Профессор не хотел говорить - представляла: вдруг они промахнулись?.. Остаток ли это древней угасшей цивилизации? Профессор видел перед собой холмики, насыпи. Или, может, канары - пришельцы? Когда-то опустились на планету, потерпели аварию и остались здесь, не сумев вернуться домой?
"Господи, - твердил профессор задыхался от бега. он, как же мы проглядели?.."
Из-за скалы навстречу показались помощники Филиппса.
- Вы!.. - кричал Филиппс, едва поспевавший за Чейзом. Убили?..
Помощники волокли по земле что-то тяжелое.
- Убили!.. - завопил Чейз, налетая на них, размахивая руками.
Инженеры остановились. Добыча лежала у их ног.
- Убили! - Профессор с разбега плюхнулся на колени перед убитым канаром.
3верь - зверь ли? - был величиной с крупного опоссума, покрытый короткой шерстью, седой. Задние лапы длинные, с черными, огрубевшими от ходьбы подошвами. Передние - короткие, но сильные, с толстыми ногтями, приспособленными к работе в земле. Не когти - у профессора это мгновенно запечатлелось в памяти, - закругленные, почти человеческие, но очень толстые ороговевшие ногти. Голова канара раздроблена, видимо, метким выстрелом Рокко. Кровь и мозг перемешались с пылью и с каменной крошкой; инженеры волокли тушу по земле. На оставшейся борозде там и здесь виднелись кусочки мозга и капли крови. "Это все!.. - с ужасом смотрел на них Чейз. - В этих комочках тайна канаров, их колонии, погибшей цивилизации!.."
- Я же говорил вам - не стрелять! - кричал Филиппс на Рокко, на Джойса. - Пропойцы!..
Помощники топтались на месте в недоумении. Ружья были у них за спиной, искатели-прутья в руках.
Филиппс тоже топтался на месте, не знал, что делать.
- Варвары! Варвары!.. - Чейз рыдал над трупом канара. Что вы наделали!
Пытался вытереть глаза под смотровым стеклом скафандра. Перчатки, испачканные землей, шаркали по стеклу и скрипели.
- Варвары!..
- Мистер Чейз...
Филиппс бросил ружье, наклонился к профессору:
- Прочь! - Чейз вскочил на ноги, поднял кулаки, как будто хотел кинуться в драку. - Хамы! Убийцы! - кричал он. - Ублюдки!
Филиппс отступил от разъяренного Чейза. Профессор повернулся к канару, взгляд его упал на ружье, лежавшее под ногами. Мгновенно профессор схватил ружье.
- Ублюдки!.. - повторял он. Два выстрела грянули почти разом. Рокко и Джойс упали. Филиппс отпрянул, хотел бежать. Третий выстрел угодил ему в спину.
Секунду над долиной висела мертвая тишина. Чейз бросил ружье и, не глянув ни на кого из троих, склонился над убитым канаром, скорбя и все еще не веря в невосполнимую утрату.
