Филип Дик - Убик
— Спасибо, мистер Фогельзанг, — сказал Ранситер, следуя за ним через комнату, полную работающих людей, в пустое помещение, где пахло запыленными и никому не нужными микродокументами.
«Разумеется, — думал Герберт, — я поверил им на слово, что сюда проник телепат — мне показали график, утверждая, что это и есть доказательство. Не исключено, что это был обман — может, они подготовили график в своих лабораториях, Также на слово поверил я тому, что телепат убрался. Он пришел и ушел, а я заплатил две тысячи поскредов. Возможно ли, чтобы предохранительные организации были просто бандой обманщиков, утверждающих, что их услуги необходимы, даже в ситуациях, когда потребности в них нет?»
Размышляя над этим вопросом, он вновь направился к архиву. На этот раз Ранситер не пошел за ним, а начал шумно крутиться, стараясь как можно удобнее устроить свою тушу на скромном стуле. При этом он вздохнул, и Герберту вдруг показалось, что крепко сложенный мужчина чувствует усталость, несмотря на энергию, которая так и била из него.
«Наверное, взобравшись на такую высокую ступень, человек должен вести себя определенным образом, — решил Герберт. — Он должен производить впечатление, что является чем-то большим, чем средний человек, наделенный обычными слабостями. В теле Ранситера не менее дюжины артифоргов — искусственных органов, установленных в определенных точках его физиологической системы, по мере того, как естественные его части переставали функционировать. Медицинская наука, — продолжал он размышлять, — предоставила основные элементы организма, а остальное Ранситер получает благодаря контролю над своим разумом. Интересно, сколько ему может быть лет? Сегодня уже нельзя определить возраст на глаз, особенно после девяноста».
— Мисс Бисон, — обратился он к секретарше, — прошу вас найти миссис Эллу Ранситер и дать мне ее опознавательный номер. Саму ее нужно доставить в комнату 2А. — Он уселся напротив нее и взял щепотку табака продукции фирмы «Фрайбург и Трейер», а мисс Бисон занялась относительно легким делом — поисками жены Глена Ранситера.
II
Лучший способ заказать пиво — сказать: «УБИК!» Сваренное с использованием первоклассного хмеля и воды высокого качества, медленно дозревающее с целью достижения идеального вкуса, пиво УБИК является в этой стране пивом номер один. Производится только в Кливленде.
Элла Ранситер лежала в своем стеклянном гробу, окруженная холодным туманом; глаза ее были закрыты, а руки раз и навсегда подняты к лишенному выражения лицу. В последний раз Ранситер видел ее три года назад, и, конечно, за это время она ничуть не изменилась. Теперь с ней уже не могли произойти никакие изменения, во всяком случае, если говорить о внешнем виде. Но с каждым разом, когда ее вновь возвращали в состояние полужизни, активируя хотя бы ненадолго деятельность мозга, Элла приближалась к своей окончательной смерти. Постепенно уменьшался период времени, в течение которого она еще могла жить.
Осознание этого факта было причиной, по которой он не оживлял ее чаще. Он убеждал себя, что каждое оживление толкает ее в могилу, что это, в сущности, грех против нее. В памяти его затерлись ее собственные желания, выраженные еще перед кончиной и во время первых встреч в период ее полужизни. Так или иначе, он был вчетверо старше ее и должен был смотреть на эти вещи более рассудочно. Чего она хотела? Ни много, ни мало — функционировать на равных с ним правах как совладелица Корпорации Ранситера. Хорошо, он выполнял ее желание. Например, сейчас. А также шесть или семь раз в прошлом. Он консультировался с ней каждый раз, когда фирма оказывалась на грани кризиса. Так же поступил он и сейчас.
— Чтобы черти взяли эту трубку, — раздраженно буркнул он, прижимая к уху пластиковый кружок. — И этот микрофон; все, что затрудняет естественное общение. — Он нетерпеливо крутился на неудобном стуле, который подвинул ему Фогельзанг или как его там звали, и следил за постепенным возвращением жены в сознание, желая, чтобы она поторопилась. И вдруг он в панике подумал: а вдруг это ей вообще не удастся, может, ее силы уже исчерпаны, а они ничего ему не сказали? Или же сами еще не подозревают об этом? Может, нужно вызвать сюда этого типа, Фогельзанга, и потребовать объяснений? Может, совершена какая-то страшная ошибка?
Элла была очень красива: у нее была светлая кожа, глаза же, когда она „еще открывала их, были быстрые и ярко-голубые. Никогда больше это не повторится; можно говорить с ней и слышать ее голос, можно обсуждать с ней разные вопросы, но никогда уже она не откроет глаз и не шевельнет губами. Не улыбнется при виде его, не заплачет, прощаясь. «Окупается ли это? — спросил он себя. — Лучше ли эта система, чем прежняя, когда от кипучей жизни человек переходил к гробовому покою? В некотором смысле, я по-прежнему с нею рядом, — пришел он к выводу. — Приходится выбирать: либо это, либо ничего».
В трубке медленно и нечетко зазвучали какие-то слова, какие-то туманные, ничего не значащие мысли, фрагменты таинственного сна, в который была погружена Элла. «Что может чувствовать человек в состоянии полужизни?» — подумал он. На основании рассказов Эллы он никогда не мог полностью понять этого. Нельзя было передать чувства, какие испытываешь в этом состоянии, объяснить саму суть. Когда-то она сказала: «На человека перестает действовать земное притяжение, начинаешь все отчетливее плыть, подниматься. Думаю, — говорила она, — когда кончается период полужизни, человек выплывает за пределы Системы, к звездам». Но и она не знала наверняка, а только предполагала. Однако она не казалась от этого несчастной, и он был доволен.
— Привет, Элла, — он не знал, как начать разговор.
— О! — послышалось в ответ, и ему показалось, что она удивлена. Разумеется, лицо ее при этом было неподвижно. Он отвернулся. — Как поживаешь, Глен? — она говорила, как удивленный ребенок: визит был для нее неожиданным, ошеломляющим событием. — Что… — она заколебалась. — Сколько прошло времени?
— Два года, — ответил он.
— Скажи, что слышно?
— А, дьявол, — начал он, — все расползается, все предприятие. Поэтому я и пришел: ты хотела участвовать в принятии, всех решений о новых методах действий. И бог свидетель, именно сейчас мы должны выработать новые методы или, по крайней мере, реорганизовать нашу систему.
— Я видела сон, — сказала Элла. — Я видела затуманенный красный огонек; он был ужасен, но, все равно, я двигалась к нему и никак не могла остановиться.
— Да, — кивнул Ранситер, — об этом говорит Тибетская книга мертвых. Ты вспоминаешь ее, врачи посоветовали тебе читать ее, когда…он заколебался, но все же закончил: — когда ты умирала.
