Святослав Логинов - На острие
Прежде всего адские ученые дали определение понятию «кончик иглы». Истинным кончиком всякой иглы могла считаться лишь верхняя грань завершающего монокристалла. Только там на нескомпенсированных узлах кристаллической решетки сверхъестественные существа начинали обладать способностью к сверхплотной упаковке. При этом они переходили в латентное состояние, в котором становились нечувствительными к внешнему воздействию. Больше всего подобное явление напоминало превращение активного микроорганизма в спору, умеющую выдержать высушивание, нагревание и космический холод.
Никто не знает, занимались ли этой проблемой ангелы, но любознательные черти исследовали ее досконально. Выяснилось, что на всяком узле, входящем в понятие «кончик иглы», может поместиться один активный дьявол или легион чертей в латентном состоянии. А поскольку железо, из которого, по преданию, делались иглы, кристаллизуется в форме объемноцентрированной кубической решетки, у которой нескомпенсированными оказываются пять узлов, то, значит, всего на кончике стальной иглы может поместиться пять легионов самых зловредных бесов.
С этой задачей юные демоны знакомятся еще в школьные годы, на уроках прикладной схоластики. Прежде казалось, что задачка представляет лишь умозрительный интерес, но теперь способность переходить в латентное состояние и, значит, выдерживать космическое путешествие оказалась жизненно важной. Жаль только, что за многие сотни лет дьяволы, и прежде не особо ориентировавшиеся в предметах материальной культуры, полностью забыли, что такое «игла». Задачу знали все, а что такое игла – не ведал никто. Смутно вспоминалось, что есть у иглы ушко, через которое ходят верблюды. Еще есть рыба-игла, ничуть не железная и не склонная к космическим перелетам.
Дурацкое сложилось положение: есть возможность лететь вместе с людьми к иным мирам, и в то же время – нет такой возможности. Задача разрешена, а люди иглами больше не пользуются или пользуются так тайно, что никакой бес не пронюхает.
Однако великая наука схоластика не привыкла отступать перед трудностями. Раз все сущее поименовано, то все поименованное – существует! И значит, достаточно назвать звездолет иглой, как он обретет все иррациональные свойства схоластической иглы.
Это был очень тонкий ход. Перед темными силами приоткрылась узенькая лазейка к звездам. Узенькая, потому что на самом деле пять легионов чертей – это, по адским меркам, очень немного.
Общеизвестно, что для полного контроля над человеком требуется легион бесов. Даже в богословской литературе отражен такого рода факт. Конечно, никто не собирался подселять в каждого переселенца по легиону злых духов, этого никакое душевное здоровье не выдержит, но все же пять легионов чертей на пятьдесят тысяч человек – безбожно и прямо-таки дьявольски мало. Так что многие не без оснований считали, что отбывающие на альфу Центавра улетают на верную гибель.
И все же энтузиазм в адских поселениях царил небывалый, квинтильоны и додекальоны добровольцев мечтали попасть в избранные, портреты счастливцев печатали в газетах, а литавры, барабаны и тулумбасы сопровождали всякий их шаг. Неудивительно, что Ваалентина покою не давала своему непутевому суженому, требуя, чтобы на кончике иглы нашлось место и для них.
Марч летел над самой землей, грустно вспоминая перипетии еще не начавшейся супружеской жизни, и, задумавшись, с ходу налетел на что-то мягкое. Обратив взгляд на грешную землю, Марч увидал Люцию – суккубочку, которая так неудачно пыталась пофлиртовать с заезжим ифритом. Видимо, Люция нарочно встала на его пути, а он, задумавшись, ткнулся физиономией прямиком ей в груди.
– Марчик! – воскликнула Люция, стараясь притянуть беса-искусителя к себе. – Неужто ты наконец обратил на меня внимание?
С Люцией Марч был знаком дольше даже, чем с Ваалентиной. Более того, со своей невестой он познакомился на одной из оргий, что порой устраивала суккубка. С Люцией у Марча сложились отношения, каких даже среди людей встретишь не часто. Порой такая ни к чему не обязывающая дружба возникает между давними любовниками, разошедшимися по взаимному согласию и оставшимися добрыми приятелями. Но между демоном-искусителем и специалисткой по супружеским изменам никогда не было ничего, кроме взаимного приятельства. Хотя Марч понимал, что в нынешнем состоянии от Люции можно ждать всяческих выкидонов.
Обычно, испытав очередное любовное разочарование, Люция бросалась во все тяжкие. В припадке самоуничижения она немедленно заводила нового воздыхателя, желательно самого затруханого и убогого. Вскружив ему голову, суккубка самым жестоким образом бросала несчастного, утешаясь его страданиями. Лишь после этого любвеобильная демонесса приходила в норму и могла вернуться к нормальной жизни.
Хотя Марч был самым неподходящим претендентом на роль затруханого любовника, но кто знает, что может прийти в извращенный женский ум… Поэтому Марч не стал поспешно отстраняться, что могло быть трактовано как смущение, а, напротив, обнял Люцию и братски поцеловал в щечку, отодвинувшись при этом от пышных персей, в которые так неосмотрительно вмазался.
– Люсек! – воскликнул он. – Как твои дела? Я так волновался!
– Волноваться? Из-за меня? Право, не стоит. – Люция, судя по всему, находилась в пике самоуничижения. – Со мной все в порядке, да и что может приключиться с таким существом, как я. Лучше расскажи, как там Ваалюша? Когда вы наконец поженитесь?
– Как же не волноваться? – возмутился Марч, полностью игнорируя риторические вопросы подруги. – Этот ужасный дэв, который хотел отнять тебя у нас, увести в свою Аравию… не помню, как его звали…
– Абдуриблис ибн Оберхам, – произнесла Люция недавно еще дорогое имя.
– Во-во! Обдур ибн Хам. Мы так его и называли.
– Не надо так говорить, я понимаю, ты излишне хорошо ко мне относишься, но благородный гнев – это добродетель, и тебе он не идет. К тому же дура по-арабски означает «жемчужина». Он часто называл меня жемчужиной жемчужин: дур-из-дуран. А я была дурой из дур! Должна бы понимать, что такая дрянь, как я, не может рассчитывать на приличную партию. Но теперь я свое место знаю…
– Кто он? – напрямую спросил Марч, заранее смиряясь, что сейчас ему придется знакомиться с каким-то забродой, которого уже успела подцепить Люция.
– Если тебя не смущает подобное знакомство, мы бы могли зайти к нему. Он живет здесь, совсем недалеко.
Марч бросил взгляд вдоль шумной улицы и недоуменно проговорил:
– Но ведь это человеческий город, как он может тут жить? Не с домовым же ты спуталась…
– Может, может… – говорила Люция, увлекая Марча к подъезду многоквартирного дома. – А если по совести, то мне и с домовым путаться – много чести.
