Джеймс Баллард - Границы бытия
— А как твоя рука, дядя? — Конрад показал на бинты, стягивавшие его левый локоть. Чуть заметная ирония в голосе дяди заставила вспомнить о тривиальных двусмысленностях доктора Найта. Он ощутил, что взрослые люди вокруг что-то от него утаивают.
— Моя рука? — дядя пожал плечами. — Это моя рука вот уже почти шестьдесят лет, потеря какого-то пальца не помеха, чтобы набить трубку. — И раньше чем Конрад успел ответить, он продолжил: — А вот твоя нога — это уже совсем иное, тут ты должен принять решение самостоятельно.
Перед самым уходом он шепнул племяннику:
— Отдохни хорошенько, возможно, тебе придется побегать до того, как ты станешь ходить.
Через два дня, ровно в девять часов, в палату к Конраду вошел доктор Найт. Энергичный, как обычно, он сразу же взял быка за рога.
— Ну, Конрад, — начал он, меняя шину. — Минул месяц со дня твоей последней прогулки к пляжу, настало время выметаться отсюда и рассчитывать на собственные ноги. Ты что-то хочешь сказать?
— Ноги? — повторил его слова Конрад. Он растерянно усмехнулся. — Вы подразумеваете в переносном смысле?
— Нет, это не иносказание. — Доктор Найт подвинул стул. — Скажи-ка мне, Конрад, ты что-нибудь знаешь о восстановительной хирургии? Может быть, вам об этом рассказывали в школе.
— На уроках биологии. Это трансплантация почек и другие подобные вещи. Это делают пожилым людям. Именно это вы собираетесь сделать и с моей ногой?
— Ш-ш-ш! Не гони коней! Давай-ка сперва уточним детали. Значит, ты знаешь, что восстановительной хирургии скоро стукнет пятьдесят лет — именно столько прошло со времени первых пересадок почек, хотя и задолго до этого вполне обычным делом была пересадка роговицы глаза. Если допустить, что кровь — тоже ткань, то сам принцип трансплантации еще древнее. После аварии тебе было сделано массированное переливание крови, оно было повторено, когда доктор Натан ампутировал раздробленное колено и голень. Это вполне естественно, правда ведь?
Конрад чуть выждал, прежде чем ответить. На сей раз доктор Найт говорил как-то виновато, словно прощупывал почву, задавая вопросы, на которые он не хотел бы получить отрицательный ответ.
— Конечно, — ответил Конрад. — Ничего необычного.
— Это элементарно, что тут необычного? Но можно вспомнить, что когда-то многие люди отказывались от переливания крови, хотя знали, что это влечет за собой верную смерть. Вдобавок к религиозным догмам многие из них считали, что чужая кровь как бы осквернит их собственное тело. — Доктор Найт откинулся на стуле, злясь на самого себя. — Можно понять ход их мыслей, но нельзя забывать о том, что наше тело вообще живет за счет весьма разнообразных компонентов. Ведь мы не перестаем есть для того, чтобы сохранить незыблемым наше собственное я. — Доктор
Найт рассмеялся, довольный своей неотразимой логичностью. — Это было бы пределом эготизма[3], верно ведь? Я не прав?
Доктор Найт посмотрел на него вопросительно, и Конрад ответил:
— Наверное, в основном правы.
— Прекрасно. Естественно, что и раньше многие люди тоже боролись за свою точку зрения. Замена больной почки на здоровую ни в малейшей степени не нарушает целостности твоего организма. Тем более если это спасает тебе жизнь. Главное — твоя собственная, получившая возможность жить дальше, личность. По самой своей структуре различные части тела служат более широкому физиологическому целому, а наше сознание вполне гибко для того, чтобы дать человеку ощущение их целостности и единства.
Поскольку возражать против таких аргументов было практически невозможно, начались эксперименты, и полсотни лег назад появились первые храбрецы: мужчины и женщины, многие из которых были медиками, — они добровольно жертвовали свои здоровые органы тем, кто не мог жить без них. К сожалению, все эти попытки приводили к неудаче уже через несколько недель. Это было следствием так называемой несовместимости. Организм больного человека, даже умирая, противился пересаженному органу как чужеродному.
Конрад покачал головой:
— А я-то считал, что проблемы несовместимости уже не существует.
— Сейчас действительно не существует. Это было делом больше биохимии, чем мастерства хирургов. Со временем все прояснилось, и десятки тысяч людских жизней были спасены: людей с болезнями почек, печени, пищеварительного тракта, даже с пораженными частями сердца и нервной системы спасала трансплантация. Главной проблемой было — где найти органы для трансплантации? Можно пожертвовать свою вторую почку, но нельзя же отдать печень или митральный клапан сердца. К счастью, многие люди стали завещать свои органы после смерти — сейчас, в наше время, при приеме пациента в общественную больницу ставится единственное условие — в случае смерти больного любая часть его тела может быть применена в целях восстановительной хирургии. Сперва единственными, пригодными для консервации, оставались органы грудной клетки и брюшной полости, однако теперь у нас имеются запасы практически любой ткани человеческого организма, поэтому в распоряжение хирургов предоставляется все, что требуется, будь то легкое целиком или несколько квадратных сантиметров какого-нибудь необычного эпителия[4].
Когда доктор Найт сел на место, Конрад обвел рукой окружающие стены:
— Эта клиника… вот здесь и происходит это?
— Абсолютно точно, Конрад. Это один из многих современных институтов восстановительной хирургии. Скоро ты поймешь, что лишь у немногих пациентов, поступающих сюда, бывает такая ситуация, как у тебя. В основном восстановительная хирургия служит целям гериатрии, а проще, применяется для увеличения продолжительности жизни пожилых людей.
Доктор Найт ободряюще кивнул, когда Конрад присел на кровати.
— Теперь ты догадываешься, почему тебя окружает так много пожилых людей? Ответ прост — посредством восстановительной хирургии мы даем людям, которые раньше умирали после шестидесяти — семидесяти лет, новый виток жизни. Средняя ее продолжительность увеличилась с шестидесяти пяти лет, как было полвека назад, почти до девяноста пяти.
— Доктор… владелец машины. Я не знаю, как его звали. Вы говорили, что он даже мертвый может помочь мне…
— Я знал, что говорю, Конрад. Одна из главных проблем восстановительной хирургии — это трансплантационный материал. В случаях с пожилыми людьми несложно — здесь даже избыток нужных органов. За малым исключением, болезни большинства престарелых людей приводят к отказу не более чем одного органа, а любой летальный исход дает нам такой запас ткани, который может продлить жизнь двадцати другим больным. Но если вести речь о молодежи, в первую очередь о твоих ровесниках, потребность превышает наличие почти в сто раз.
