Ольга Ларионова - Подсадная утка
Люди молчали. Да и что они могли предложить альфианам?
— Мы не можем противопоставить десмодам оружие, достойное нашего времени и нашего разума, — подхватил председатель Совета пришельцев. — Но мы не можем и ждать. Мы будем охотиться так, как делали это наши предки: при помощи ловушки и приманки. Соорудить ловушку не так уж трудно: это должна быть спираль, что-то вроде плоской раковины с достаточно большим количеством витков из пульсирующей оболочки. Судя по маневренности десмодов, их размеры невелики. На дальних дистанциях они определенно пользуются нуль-перебросками, но по виткам спирали они будут двигаться с какой-то конечной скоростью. Приманку расположим в центре, и как только нападение совершится — выход из ловушки мгновенно будет перекрыт. Десмод очутится в мешке, и притом на сколь угодно долгое время!
— Но что вы называете приманкой? — осмелился спросить Ван Джуда.
— Великая Вселенная, он не понял! — воскликнула чернокожая соседка Аны. — Древний закон — жизнь за жизнь, смерть за смерть! В середине «раковины» будет один из нас, и таких добровольцев у нас уже больше полутора миллионов!
— Прибавьте к ним еще и меня, — просто сказал Ван Джуда.
— Исключено, — энергично затряс головой председатель. — Десмод не пойдет в ловушку за человеком. И тем не менее мы приглашаем вас принять участие в этой охоте. Вы уже знаете, что долгое время ваша планета была, так сказать, подсадной уткой в охоте десмодов на нас: как только у вас разражалась война, потоп, землетрясение и ужас десятков и сотен людей, этот тысячекратно усиленный сигнал бедствия, разлетался по Вселенной — самые молодые и горячие из нас не могли оставаться в бездействии и бросались к вам на помощь. И подле Солнечной их неизменно подстерегали десмоды. В память тех, кто не вернулся, мы просим вас: заманите, как и прежде, десмодов к Земле. Мы откроем брешь в пульсирующей защите, и десмоды, вообразив, что у вас разразилась очередная катастрофа, ринутся к Земле, ориентируясь на ваш страх, который вы должны будете разыграть…
— А вы уверены, что мы согласимся на столь мизерную роль? — быстро спросил Кончанский.
— Да! Во-первых, это может приманить в одну ловушку сразу большое число десмодов. А во-вторых… мы думаем, что для того, кто будет находиться в «раковине», это сократит время ожидания.
На это уже никто из землян не мог возразить…
— Ждите нас через шесть земных дней. — И экран погас.
— Здесь, — кивнул Магавира, делая второй круг над озерком. — А что это за белая пена вдоль берега? Как хотите, на воду не сяду.
Амфибия взяла вправо и пошла над самой просекой. Два беловатых облака разметнулись в разные стороны; расчищенный от многолетней нетронутой пыли, темно-синей посадочной полосой проступил внизу асфальт. Как только колеса коснулись его, Рычин, Кончанский и Альгимантас Ота, которого взяли за исключительное знание местности, сдвинули колпаки кабин и одновременно спрыгнули на асфальт.
— Синхронность, которой позавидовали бы и десмоды, — мрачно прокомментировал Рычин. — Кстати, не проговорись тогда наши старшие братья по разуму об этой синхронности — черта с два мы догадались бы, что искать надо именно здесь. Зато теперь… Минутку, Маг, дай-ка по этому папоротнику из десинтора — там гады, полагаю…
— Э-э, заповедник ведь! — вмешался Альгимантас.
— Это у него генетический всплеск, — пояснил Кончанский. — У всех кочевников страх перед пресмыкающимися — в крови. Ты сохранил от кочевников еще что-нибудь, а, Рычин?
— Кроме кочевой профессии, незаурядные внешние данные.
— Свиреп, поджар и волосат. Дитя табора… Гм, а это что?
У подножья двухметровых папоротников валялся желтый круг с изображением чашки и блюдца.
— Искомая «Лесная лилия», — пояснил Юта. — Вправо, метров двадцать.
— Не мог сесть на крышу, пилот экстра-класса, — бросил через плечо Рычин Магавире и вломился в девственные заросли.
«Лесная лилия» — или, вернее, то, что от нее осталось, — открылась внезапно. Круглое здание без крыши, по форме действительно напоминавшее цветок, было оплетено цепкими лапами необыкновенно разросшейся малины; в чаше этого деревянного цветка, словно тычинки, торчали замшелые пеньки, бывшие столиками и табуретками.
— Воспоминания официантки Алдоны Старовайте, — бодро процитировал Кончанский. — «В тот вечер, как всегда по субботам, танцы начались около семи»… Но, коллеги, где же тут развернешься?
Он попытался совершить изящный пируэт в ритме вальса-бостона: «Пьям, па-ра-ра, пьям-па-па… о черт!» — и тут же безнадежно запутался в перехлестнувшей через перильца хищной малине.
— Танцевать спускались вниз, на утоптанную площадку, — со знанием дела пояснил Альгимантас. — Там потемнее…
— Значит, мы не можем быть уверенными в абсолютной одновременности всех пяти несчастных случаев, раз было темно?
— Послушай-ка, старина, — урезонил его Рычин, — будем искать не противоречия, а подтверждения нашей гипотезе. Помните: «Раздался дружный крик всех пяти девушек» — значит, одновременный, иначе Старовайте с ее обстоятельностью обязательно указала бы на последовательность событий.
— Что ты меня уговариваешь? — пожал плечами Коичанский. — Я-то тебе верю. И Ота верит. Это Совет — тот не поверит.
— Мы сунем под нос Совету данные такой убойной силы…
— Ну, и какие данные мы получили сегодня? Случай обычного пищевого отравления, да еще и чуть ли не столетней давности.
— Заметьте — одновременного отравления, — вставил Ота.
— И учти, — Рычин поднял палец, — что из всех посетителей «Лесной лилии» эти пятеро, с точки зрения десмодов, были самыми лакомыми — участники симпозиума по дезактивации искусственных спутников, когда-то использованных для захоронения ядерных отходов. Запасы той неведомой субстанции, которой питаются десмоды, у этой пятерки были максимальными. Ведь не тронули они других!
— Но-но, — сказал Альгимантас. — Это ничего не доказывает.
— Не будем спорить о вкусах десмодов. Пора собираться обратно.
— То есть как это — обратно? — всполошился Альгимантас. — А все то, что свалилось на этот уголок в последующие годы?
— Но Зарасайский информаторий не дал больше сведений об одновременных поражениях, — возразил Рычин.
— Зато неодновременных с тех пор здесь было навалом — недаром озеро заслужило название «проклятого». Прежде всего — повар той же «Лесной лилии». Спустя полгода после несчастья с радиологами этот молодой здоровый мужик плеснул себе на ногу горячим супом и, не успев упасть, был уже мертв.
