Ольга Онойко - Некромантисса
— А как же горожане? — спрашивает она. — Священница? Бургомистр? Разве они обрадуются некромантиссе?
Кодор улыбается.
— Ты всегда поддерживала нас, и советом, и делом. Мы не всегда умели следовать твоим советам, но это уже не твоя вина. Городское собрание решило, что преподнесёт тебе ленту почётной горожанки, если ты согласишься покинуть лес.
Лореаса выгибает бровь.
— Это ты придумал?
Кодор весело смеётся. На его лице становится заметен след от раны, нанесённой вражеским мечом: старый шрам. Двух зубов у него не хватает, хотя остальные крепки как у молодого.
— Я не настаивал, но они согласились.
Покачав головой, Лореаса замечает:
— Они думают, что я буду оберегать город, живя в нем. Пожалуй, они правы. Но у нас две дочери, Кодор.
Кодор разводит руками.
— Я столько лет мечтал их увидеть.
— Они в самом дрянном возрасте. Долг обязывает их постигать науку, а изменяющиеся тела уродуют их и портят характеры. А характеры у наших дочерей и без того не сладки.
— Все это естественно, Лореаса. И… я должен сказать тебе ещё кое-что.
Лореаса пристально смотрит на него из-под ресниц.
— У меня есть ещё одна дочь, — просто говорит Кодор. — Ей всего пять лет. Её зовут Геллена. Надеюсь, они подружатся.
Лореаса долго молчит. Потом усмехается:
— Ты забыл сказать: «Девочке нужна мать».
— Девочке нужна мать, — соглашается Кодор.
Лореаса кусает губы.
— Ты не мог сделать худший выбор, — с сердцем говорит она наконец.
— Нет, — уверенно возражает он. — Я не мог сделать лучший.
2
— Гелле!
— Я сейчас!
— Иди к нам, скорее!
Быстро-быстро топочут детские ножки. Со второго этажа с визгом слетает, почти не касаясь ногами ступенек, девочка в голубом платье. Платье вышито бабочками, но вышивка уже растрепалась — свисают нитки, одна бабочка-калека однокрыла, от другой остались только жёлтые усики. Подол платья чем-то запачкан, а большой, на вырост, подгиб оторвался наполовину и сзади свисает, как маленький шлейф. С шестой ступеньки Геллена прыгает, распахнув руки, будто птичка с ветки. Лореана со смехом ловит её и кружит в воздухе. Лореада хмурится, ловит сводную сестру за ногу в вязаном чулочке и с укором оглядывает дырку.
— Опять порвала, — ворчит Лореада, — вся обтрёпанная ходишь, прах земной. Твои платья, наверно, не вырастут из травы, Гелле! Мама два вечера шила, а ты…
— А почему не вырастут? — обиженно спрашивает Геллена.
— Потому что ты прах земной!
— Ада, не брюзжи, — весело говорит Анна, — от этого растут бородавки. Ты же не хочешь ходить вся в пупырях, как жаба?
— Жаба! — хихикает Геллена. — В пупырях!
Лореада мрачнеет как осенняя туча. Это совсем не смешная шутка. Заклятия Снов Земли не удаются ей. Вот уже две недели, как Ада старается не выходить из дому, а если всё же приходится, то кутается в платок так, что видны только глаза. Она вся покрыта белесовато-зелёными пятнами. На самых крупных проступает змеиная чешуя. Даже тёмные волосы Ады на висках стали иззелена-седыми.
— Я посмотрю на тебя, — резко говорит Лореада, — когда придёт твой черёд петь Земные Сны. На кого ты тогда будешь похожа!
Лореана виновато склоняет голову, опускает Геллену на пол и прижимает её к себе, обняв за шею.
— Не сердись, — с улыбкой просит она. — Прости нас с Гелле, мы обе дурочки.
— Да, это видно, — хмуро замечает Ада. — Так мы сегодня будем работать или поиграем в салки?
Геллена выпутывается из рук Лореаны и деловито подтягивает чулочки.
— Салки!
Обе старшие сестры смеются.
— Ты же сама упросила нас показать волшебство, — замечает Ада. Она уже сменила гнев на милость. — Что, не будем колдовать?
— Но ты сказала «работать», — недоумевает Геллена. — Разве волшебство — это работа?
— Конечно. Если это настоящее волшебство.
Геллена хлопает глазами, прозрачно-серыми, как вода в вешнем ручье. Задумавшись, она берётся обеими руками за ладонь Лореаны и прижимается к её юбке.
— Но ведь волшебство, — несмело говорит она, — это… это чудо.
Выпростав ладонь, Лореана гладит её по золотоволосой головке.
— Если хорошо потрудиться, — отвечает она, — то будет чудо.
…Геллена смотрит настороженно, затаившись, словно зверёк. Только что, крепко взяв её за обе руки, старшие сёстры отвели её в сторону, к комоду, и велели стоять там, чтобы, упаси Дева, её не тронуло заклятие. Геллена стоит послушно и даже не думает шалить: она знает, что может случиться, если заклятие угодит не туда, куда надо. Анна и Ада рассказывали. Когда они упражняются, то часто промахиваются и попадают друг в друга. Но они колдуньи, они справятся, если вдруг врастут в пол или превратятся в болотные огоньки, а Геллена колдовать не умеет. Для неё это очень опасно.
Сёстры опускаются на колени и прижимают ладони к доскам пола, будто собираются его мыть. Они с родителями ещё вчера решили, что лестницу на второй этаж пора укреплять: она давно рассохлась и страшно скрипит, а седьмая ступенька грозит скоро треснуть. Геллена стоит, покусывая пальчик, и вспоминает, кто что сказал тогда. Отец сказал, что заменит доску, вобьёт новые гвозди и всё проклеит, а мачеха ответила, что ему не стоит лишний раз трудить спину. Пусть лучше Анна и Ада позаботятся об этом. Геллена спросила мачеху, неужели они будут колдовать, а та со смехом ответила: «Что ты, солнышко. Это ещё не колдовство, это так — подколдовки».
Геллена вздрагивает, когда Анна начинает петь.
С закрытыми глазами, с нежной улыбкой на лице, Лореана похожа на лисичку. Песня её тихая и даже не очень красивая — часть звуков она не поёт, а дышит, и они похожи на шелест листвы под ветром. В песне нет слов. Ада повторяет за сестрой обрывки мелодии, а потом начинает низко мурлыкать, плавно и однообразно; её голос напоминает журчание вод.
«Они заколдуют лестницу, — думает Геллена, — чтобы лестница проросла сама в себя и была крепкой, как живое дерево».
Но сперва на песню откликается не лестница, а почему-то одежда сестёр.
Может, они так и задумали, а может, просто ещё плохо умеют.
Материя их платьев обычно выглядит как зелёная парча, хотя Геллена знает, что на самом деле это мох. Сейчас всякий бы увидел, что это мох. Сквозь него пробивается травка, на нём распускаются маленькие жёлтые цветы. Это очень красиво. Геллена мечтает носить такое платье. Платья Анны и Ады очень красивые, даже когда просто парчовые. Папа и мачеха стараются одевать Геллену хорошо и красиво, но они не могут одеть её в парчу, а мшистое платье не живёт без колдовства… Геллена не завидует старшим сёстрам. Она просто очень, очень хочет стать колдуньей. Как они.
