Сергей Волков - Планета битв
Сунув листок с посланием обратно в тубус, Джош тщательно зашнуровал его, поднялся и расправил плечи. Ветер, словно обрадовавшись, налетел, запорошил горькой пылью глаза, сорвал шляпу. От выступивших слез все вокруг на мгновение расплылось в одно большое разноцветное пятно, и вдруг Джош явственно увидел в этом пятне Лиз, Марту и Марка. Они смотрели на него и улыбались…
Спустя три дня он пришел в себя на перевале через Стонущий хребет. Это был самый тяжелый отрезок пути в Фербис. Холодное дыхание ледника выстуживало окрестности, и на перевале всегда стояла минусовая температура, за что его и прозвали Холодным. Обычно посланники преодолевали этот участок в течение одного перехода, на максимальной скорости. Джош очнулся от холода. Он полз по покрытым ледяной коркой камням, и язвы на его теле пятнали лед кровью.
В бреду Джошу казалось, что он по-прежнему здоров и движется привычным «скорым шагом», отсчитывая камни. Потом начались видения. Он вдруг ощутил, что стал огромным, выше деревьев, больше гор. Холодный перевал маячил где-то внизу, незначительный, точно кочка. Джош опустился на колени, встал на четвереньки и зарычал. От его рыка с неба посыпались звезды, ледник раскололся и съехал в ущелье, земля задрожала. И тут он увидел дерево. Это была старая, давным-давно засохшая каменная сосна. На ее ветке сидел крылозуб и топорщил перья. Джош вытащил звенч, какой-то частичкой сознания удивившись, что тот такой грязный, и показал оружие крылозубу. Черная тварь его не пугала, скорее вызывала гадливое чувство из-за способа воспроизводства.
Потом пришла боль. Язвы на теле вспыхнули огнем, и Джош закричал, катаясь по холодным камням, но холод не приносил облегчения. Его начало рвать, однако пустой желудок отзывался лишь мучительными спазмами. Джош задыхался и хрипел. Он хотел умереть. Хотел, но не имел права.
К утру приступ прошел. Слабый, как младенец, Джош открыл глаза и увидел крылозуба. Тот сидел на самой нижней ветке, вывернув голую шею, и смотрел на человека блестящим агатовым глазом. Джош попытался закричать, чтобы отпугнуть крылозуба, но сил совсем не осталось. И тогда он пополз – вперед и вверх…
Еще через сутки Джош сидел на берегу реки, стекающей со Стонущего хребта по ту сторону Холодного перевала. Он только что сумел подтащить к воде охапку тростника, связанную ремнями от ранца. На самом деле это растение имело мало общего с земным тростником, достаточно сказать, что у него вообще не было листьев, а толстые, с руку взрослого человека, полые стебли были окрашены в синий цвет. Но здешний тростник тоже рос у воды, тоже шумел на ветру и тоже не тонул. Это был шанс, единственный шанс Джошуа Гиббсона по прозвищу Длинная Нога.
Столкнув импровизированный плот в воду, Джош забрался на него, оттолкнулся мечом и поплыл. Из зарослей взвился крылозуб. Разочаровано, зло каркнув, он улетел в сторону гор. Оказывается, тварь все время следовала за человеком. Джош хотел подумать ругательство, но не смог – потерял сознание.
Река, называемая жителями равнины, раскинувшейся вдоль Ледяного хребта, Серединной, неспешно несла Джоша к далекому океану. Но полумертвый посланник знал: там, где Западная меднодорожная магистраль пересекает Серединную, у моста стоит поселок, называемый Каменный форт. Там – гарнизон, налажена караульная и дозорная службы. Его заметят. Его найдут. Начальник гарнизона увидит, что печать на тубусе сломана, и прочтет послание. Он все поймет, он примет решение, и все люди будут спасены.
Лежа на связке тростника, Джош кое-как стащил с себя куртку, мягкую и удобную куртку, сшитую ему Лиз. Звенчем он располосовал ее на широкие полосы и привязал себя к плоту. Звенч утонул. Джош лежал на спине и смотрел в небо. Там, в бирюзовой бездне, висело длинное размазанное облако, похожее на розоватую тропу, ведущую в неведомые дали. Джош улыбнулся, взялся за красный камень и шагнул на эту тропу…
* * *Глухой ночной порой по Великой равнине, где-то между Лимесом и Одиноким хребтом, шел поезд. Низкие угловатые вагоны громыхали на стыках плит меднодорожного пути. Стрекотали зубчатые колеса центровиков. Пыхтел, чадя горьким дымом и пуская снопы искр из трубы, трудяга-паровоз, детище военной поры. Его коукетчер украшали белые челюсти аллимота. Полгода назад грозный хищник попытался померяться силами с огнедышащим зверем – и проиграл.
За волнистыми стеклами вагонов в темном небе дрожал серебряный диск Аконита, похожий на бельмастый глаз. Тускло светились звезды. Пассажиры, разместившись на узких полках, спали. Позади остались вокзальная сутолока, ругань проводников, споры из-за мест, надсадный хрип носильщиков и опасливые взгляды попутчиков, старающихся побыстрее затолкать в багажные ящики свой нехитрый скарб.
Поезд спал – и не спал. Тяжелый дорожный сон сумел одолеть далеко не каждого. В душных вагонах, пропитанных кислыми запахами медного окисла, плохо выделанных кож и копченой прыгунятины, ароматами браги и лепестков желтушника, смрадом гнилых зубов и потных тел, большинство из полутора сотен торговцев, фермеров, ремесленников, служащих, паломников балансировали на грани забытья, погруженные в мечты, заботы, радости и горести своей для каждого и общей для всех жизни.
В последнем вагоне на жестких досках нижней полки лежал, глядя в ночь, уполномоченный представитель Государственного канцлера Медеи Клим Елисеев. Рядом, голова к голове, безмятежно похрапывал, обняв пулевую винтовку и шевеля во сне толстыми губами, верный ординарец Елисеева Цендорж Табын.
Вагон, в котором они ехали, сильно мотало. Поезд мчался на восток. Клим беззвучно усмехнулся. Мчался – это сильно сказано. Меднодорожный путь не позволяет развить скорость свыше сорока километров в час. В редких случаях машинист может разогнаться до пятидесяти. На далекой олд-мамми с такой скоростью ездили триста лет назад. Тут, на Медее, это пока – рекорд.
Елисееву не спалось. Не то чтобы он страдал от бессонницы, нет. Но события последних дней, а самое главное – дней предстоящих, требовали глубокого осмысления. Тут нельзя было положиться на волю рока, исповедуя принцип «будь что будет» или «чему быть, того не миновать».
Загадочный и пугающий объект «Зеро», огромный металлический шар, пожирающий скалы где-то в отрогах Экваториального хребта… Клим имел четкий приказ от Государственного канцлера – организовать поисковую экспедицию и обнаружить объект. Кроме того, они с Лускусом поговорили, что называется, по душам, и одноглазый канцлер сказал ему:
– Браток, я тебя не как официальное лицо, я тебя как друг прошу – найди эту хреновину. У меня осталось два пузыря и десяток преданных стэлменов. Они будут ждать. Но всему есть предел, даже их верности и терпению.
