Николай Шагурин - Эта свирепая Ева
Кудояров надел шлемофон и взял со стола рукопись - пачку пергаментных листов, сшитых шнурком и покрытых выцветшими строками. Запах тления, казалось, шел от этих страниц,
- Готовы? - повторил Кудояров. - Представьте себе, что вы находитесь в Испании конца XVI века, в камере пыток "святейшей" инквизиции. Этакое подземелье с серыми каменными стенами, сочащимися сыростью. В колеблющемся свете свечей бусинки воды кажутся каплями крови, возможно, это и есть кровь. За столом - члены священного трибунала, три инквизитора в черных рясах с откинутыми капюшонами...
По зеркалу пробежала муаровая волна, затем возникли какие-то колеблющиеся тени, и - произошло удивительное: слушатели явственно увидели и каземат, и худые зловещие физиономии инквизиторов, и на столе перед ними распятие, толстую книгу с крестом на переплете, и бумаги. Изображение было объемное и цветное.
- За отдельным низким пюпитром в таком же одеянии секретарь трибунала, - продолжал Кудояров.
Палата пыток как будто отодвигалась, открывая взору общий план с инквизиторами, секретарем и палачом в желтой кожаной безрукавке, покрытой рыжими пятнами, и красном капюшоне, сквозь прорези которого, как угли, поблескивали глаза. Около него на скамье были разложены орудия его ремесла - тиски, клещи, железные маски голода, а над головой с блока свисала веревочная петля.
Секретарь прилежно скрипел гусиным пером, а затем громко и внятно прочитал написанное вслух, и это был уже не голос Кудоярова: звук шел из уст секретаря...
- К вящей славе господней. В городе Севилье, в лето от рождества Христова 1599-е, июня 26-го. Протокол допроса. Учинен сей допрос трибуналом святейшей инквизиции в составе: главного инквизитора города Севильи дона Алонсо де Перальта, членов трибунала: епархиального инквизитора Гутьерре де Кирос и ординария* Хуана де Маскино при секретаре канонике Педро Маньоска - брату-отступнику Доминиканского монашеского ордена Мигелю Альваресу, нераскаянному еретику.
Зашевелились губы старшего инквизитора, высохшего, совершенно седого старца с мрачным лицом фанатика:
- Брат-отступник Мигель, клянешься ли ты богом и этим святым крестом говорить правду?
Зрители увидели брата-отступника. Он также был в рясе, подпоясанной веревкой, бос, руки скручены за спиной. Изможденный до последней степени, он был очень высок ростом и поэтому смотрел на инквизитора сверху вниз.
- Клянусь, - внятно произнес он.
- Установлено и доказано, - продолжал глава трибунала, что ты хранил и изучал безбожное сочинение древнеримского язычника Лукреция* "О природе вещей". Отвечай на вопрос: ведомо ли тебе, что сочинение это внесено святейшим господином нашим папой Климентом Восьмым и святым апостолическим престолом в список книг, подлежащих запрету и сожжению?
- Да, я знал об этом, - отвечал Альварес.
- Зачем же ты нарушил установление апостолического престола?
- Стремясь к познанию истины.
- Истина содержится в священном писании, - вмешался второй инквизитор.
Альварес промолчал. Потом до слушателей донесся его слабый голос:
- Но ведь блаженной памяти папа Сикст Четвертый особой декреталией запретил мирянам читать библию. Где же искать истину?
- Презренный! - воскликнул ординарий, сидевший по левую руку от главного инквизитора. - Он еще обсуждает папскую декреталию! Разъясняем тебе: для мирян есть творения отцов церкви, толкующие священное писание.
- Вы правы, достопочтенный отец, - заметил председатель. - Брат-отступник, напоминаем тебе, что ты не на диспуте. Отвечай на вопрос: где ты добыл указанное еретическое сочинение?
- Я купил его три года назад в городе Гренаде, - отвечал Альварес, - у одного ученого еврея, имени которого не запомнил, и заплатил два цехина.
Главный инспектор взял со стола рукопись:
- Вот список этого сочинения. Написавший его римский язычник Лукрецкий, уже шестнадцать веков горит в адском пламени и будет гореть вечно (тут инквизитор осенил себя крестным знамением), - но посеянные им дьявольские семена распространились по свету. Как явствует из собственноручных пометок Альвареса на рукописи, особое внимание он обращал на наиболее богопротивные места. Вот здесь подчеркнуто рассуждение Лукреция о мироздании, в котором отвергается вмешательство бога в мирские дела. Затем место, где говорится о громе, молнии, землетрясении, извержениях вулканов. Лукреций утверждает, что не десница господня мечет молнии, но происходит это от столкновения облаков. Также и другие явления, приводящие людей в страх божий, толкуются только как проявления сил природы. Достопочтенный отец Гутьерре, зачитайте вслух вот это место, - главный инквизитор передал рукопись сидевшему слева члену трибунала.
Отец Гутьерре поднес список к близоруким глазам и прочел дребезжащим голосом:
"Приписывание этих явлений божественному промыслу есть ложь и суеверие. Мир так далек от совершенства, что трудно предположить какое-нибудь участие в его делах всезнающего и всеблагого провидения".
- Довольно, отец Гутьерре, - сказал председатель и обратился к Альваресу. - Мало того, что ты хранил и читал сочинение Лукреция. При обыске в твоей келье, в тайнике, обнаружена твоя собственная рукопись, озаглавленная "Размышления о стихийных разрушительных силах". В каковой ты, проникшись еретическими мыслями Лукреция, развиваешь их. Это сочинение ты читал братьям по ордену Гонсалесу и Леофанте, о чем они донесли генералу ордена, и он незамедлительно передал дело святейшей инквизиции.
- Брат-отступник, отвечай на вопросы. Твоей ли рукой это писано? Читал ли ты рукопись братьям по ордену?
- Да! - отвечал Альварес. - Это моя рукопись. Я действительно читал отрывки из нее названным здесь братьям-предателям.
- Ты утверждаешь, что ураганы и бури не являются проявлением промысла божия, посылаемыми на род человеческий за грехи его, но есть плод взаимодействия моря, воздуха и солнца, и что воля господа здесь ни при чем. Это твой домысел?
- Я полагаю, господин главный инквизитор, что господу не может быть присуща злая воля. И что придет время, когда люди научатся управлять погодой, по своему усмотрению вызывать ведро или дождь, разгонять или призывать тучи, усмирять ураганы и успокаивать водные хляби...
- Подобные действия можно творить только войдя в союз с дьяволом, - внушительно заявил председатель. - Это подтверждено последними процессами ведьм в Сарагоссе и Валенсии. Вступив в связь с бесами в мужском образе, ведьмы эти своими наговорами, чарами и заклинаниями вызывали град на нивы, заморозки на плодовые сады в пору цветения, вихри и смерчи на море, препятствуя судоходству. Святейшая инквизиция отправила их на костер.
