Сборник Фантастики - ФАНТАСТИЧЕСКИЕ ИЗОБРЕТЕНИЯ
- Сражались в Европе? - спросил он.
- Да, сэр.
- Там ведь кое-где камня на камне не осталось, а? - Он помрачнел. - Понравилось на войне?
- Нет, сэр.
- Как по-вашему, скоро опять будет война?
- Похоже на то, сэр.
- И никак нельзя помешать?
Я пожал плечами:
- Кажется, дело безнадежное.
Он пристально посмотрел на меня.
- Слыхали о международных соглашениях, об ООН и так далее?
- Только то, что пишут в газетах.
- И я тоже, - вздохнул он. Потом показал мне толстую папку с вырезками. - Я никогда не обращал внимания на международные отношения. А теперь я их изучаю так же, как крыс в лабиринтах. И все говорят мне одно и то же: “Безнадежное дело…”
- Разве что произойдет чудо, - начал я.
- Верите в чудеса? - быстро спросил профессор. Он выудил из кармана пару игральных костей и сказал: - Попробую выбросить двойки.
Он выбросил двойки три раза подряд.
- Вероятность - один шанс из сорока семи тысяч. Вот вам чудо.
Он просиял на мгновение, а потом оборвал разговор оказалось, что у него лекция, которая должна была начаться десять минут назад.
Он не торопился открывать мне свою тайну и больше не упоминал о фокусе с игральными костями. Я решил, что кости были со свинцом, и совсем об этом позабыл. Он дал мне задание наблюдать, как крысы-самцы перебегают через металлические пластины, находящиеся под током, чтобы добраться до кормушки или до самки. Эти эксперименты были закончены еще в тридцатых годах и не нуждались в проверке. Но мало того, что я возился с бессмысленной работой, - профессор еще допекал меня неожиданными вопросами: “Думаете, стоило бросать бомбу на Хиросиму?” или “Как по-вашему, любое научное открытие идет на пользу человечеству?”.
Но вскоре мои огорчения кончились.
- Дайте бедным животным передохнуть, - сказал мне профессор однажды утром. (Я работал у него всего месяц.) - Вы могли бы помочь мне решить более интересную проблему - а именно в своем ли я уме.
Я рассадил крыс по клеткам.
- Это очень просто, - негромко объяснил он. - Смотрите на чернильницу на моем столе. Если с ней ничего не произойдет, скажите мне сразу, и я пойду потихоньку - и со спокойной душой, поверьте, - в ближайший сумасшедший дом.
Я робко кивнул.
Он запер дверь лаборатории и задернул шторы, так что мы на время очутились в полутьме.
- Я знаю, что я странный человек, - сказал он. - Я боюсь самого себя, отсюда и все странности.
- По-моему, вы немного эксцентричны, но вовсе не…
- Если с этой чернильницей ничего не случится, то можете считать, что я окончательно рехнулся, - перебил он меня, включая свет. Он прищурился. - Чтобы вы поняли, какой я псих, я вам скажу, о чем я думал в бессонные ночи. Я думал: а вдруг я смогу дать каждому народу все, что ему нужно, и навсегда покончить с войнами? Может быть, я сумею прокладывать дороги в джунглях, орошать пустыни, буду воздвигать плотины за одну ночь.
- Да, сэр.
- Смотрите на чернильницу!
Борясь со страхом, я послушно уставился на чернильницу. Казалось, от нее исходило тонкое жужжание; потом она начала угрожающе вибрировать и вдруг запрыгала по столу, описывая круги. Остановилась, опять зажужжала, потом раскалилась докрасна и, вспыхнув сине-зеленым огнем, разлетелась на куски.
Должно быть, у меня волосы встали дыбом. Профессор тихонько рассмеялся. Мне наконец удалось вымолвить:
- Магниты?
- Если бы это были магниты! - пробормотал профессор. Тут он и рассказал мне о психодинамизме. Он знал только одно: что такая сила существует. Объяснить ее он не мог.
- Она во мне, и только во мне, - вот что ужасно.
- Это скорее поразительно и чудесно! - сказал я.
- Если бы я только и умел, что показывать танцующие чернильницы, я радовался бы от души. - Он поежился. - Но я не игрушечный пистолетик, мой мальчик. Если хотите, проедемся за город, и я вам все объясню.
Он рассказал мне о скалах, стертых в порошок, о поверженных дубах, о пустых сараях, начисто снесенных в радиусе пятидесяти миль от нашего поселка.
- Я просто сидел здесь, на месте, просто думал - и думал даже не очень напряженно. - Он нервно поскреб в затылке. - Я никогда не решался по-настоящему сосредоточиться - боялся натворить бед. Сейчас я дошел до того, что стоит мне только захотеть - и все летит к чертям.
Наступило неловкое молчание.
- Еще несколько дней назад я считал, что мою тайну необходимо сохранить: страшно подумать, как могут использовать эту силу, - продолжал он. - А теперь я понимаю, что не имею на это права, так же как никто не имеет права хранить атомную бомбу.
Он порылся в куче бумаг.
- По-моему, здесь сказано все, что нужно. - Он протянул мне черновик письма к государственному секретарю.
“Дорогой сэр.
Я открыл новую силу, которая не требует никаких затрат и при этом, возможно, окажется полезнее атомной энергии. Мне бы хотелось, чтобы эта сила служила делу мира, и поэтому я обращаюсь к вам за советом, как это сделать лучше всего.
С уважением,
А. Барнхауз”.
- Что из этого выйдет, я совершено себе не представляю, - сказал профессор.
И вот начался непрерывный трехмесячный кошмар. Днем и ночью политические деятели и военные тузы приезжали смотреть профессорские фокусы.
Через пять дней после отправки письма нас перебросили в старинный особняк под Шарлотсвилем, в штате Виргиния. Мы жили за колючей проволокой под охраной двадцати солдат и носили название “Проект Доброй воли” под грифом “Совершенно секретно”.
Для компании к нам были приставлены генерал Хонес Баркер и государственный чиновник Уильям К.Катрелл. Когда профессор распространялся о мире во всем мире и о всеобщем благоденствии, они с вежливой улыбочкой начинали говорить о практических мерах и о необходимости учитывать реальные факторы. После нескольких недель такой обработки профессор из мягкого и терпеливого человека превратился в закоренелого упрямца.
Сначала он не соглашался выдать те мысли, которые превратили его мозг в психодинамический излучатель. Но Катрелл и Баркер так к нему приставали, что он пошел на попятный. Раньше он говорил, что эти сведения можно просто передать устно. Потом он стал утверждать, что для этого потребуется подробный письменный отчет. А однажды за обедом, сразу после того, как генерал Хонес Баркер огласил секретные инструкции по операции “Мозговой штурм”, профессор вдруг заявил:
- На подготовку отчета понадобится по крайней мере пять лет. - Он сердито уставился на генерала. - А может, и все двадцать.
Это заявление могло бы всех обескуражить, если бы не радостное предвкушение операции “Мозговой штурм”. У генерала было предпраздничное настроение.
- В этот самый момент корабли-мишени подходят к Каролинским островам, - восторженно провозгласил он. - Целых сто двадцать судов! Одновременно в Мехико подготавливают десять “фау-2” и снаряжают пятьдесят реактивных бомбардировщиков с радиоуправлением для учебной атаки на Алеутские острова. Вы только подумайте!
