Сирил Корнблат - Та доля славы
— При двадцати пяти процентах за не проверенного в деле щенка, — пробормотал себе под нос чернобородый по цефейски.
Никто из его наставников не сыграл Полония, пока Ален с печатью «Действующий Герольд» на лбу собирал вещи к отлету и освобождал свою келью. Ну да, решил он, либо, считают они, двадцать лет обучения вполне достаточны сами по себе, либо нет.
Торговец, увозя Алена на поле, где ждал его корабль, оказался не столь мудрым.
— Секрет успешных переговоров, — внушительно сообщил он своему герольду, — заключается в добровольных уступках. Тебе это может показаться парадоксом, но в этом истинный ключ к тому успеху, с каким я поддерживал прибыльность торговли насосами моего дорогого отца. Секрет в том, чтоб уступить, скорбно восхищаясь своим противником… но только в несущественных мелочах. Затем спорь из-за даты доставки или об условиях кредита и дай ему настоять на своем. Но ни на волосок не отступай от своей цены, кроме как…
Ален предоставил ему разглагольствовать, пока они проезжали через дворы Колледжа. К его радости, машина была открытой: ведь впервые низшие ломали перед ним шапки — незыблемое право герольда, — а равные величаво ему кивали. Пятилетние неофиты, увидев печать у него на лбу, сдергивали свои шапочки с комичной быстротой, а послушники, всего несколько часов, назад равные ему, обнажали головы, будто он был сам ректор.
Эти почтительные приветствия вывели торговца из себя. Когда с заключительным поклоном страж-трудник выпустил их за ворота внешней стены, он сказал с некоторым ехидством:
— Они вроде бы очень тебя уважают, парень.
— Меня полагается называть «герольд», — невозмутимо Сообщил Ален.
— Чума побери Колледж вместе с Орденом! Ты что, считаешь меня невежей? Конечно, я называю герольда герольдом, но нам предстоит жить бок о бок, и ты будешь работать на меня. Что произойдет с корабельной дисциплиной, если я начну стучать перед тобой лбом?
— Все будет нормально, сказал Ален. Чернобородый буркнул себе под носи нажал на акселератор.
— Вон мой корабль, — сказал он наконец. — «Песнь звезд». Веганская приписка — это может помочь при пролете Владения Эйольфа, хотя регистрация меня чуть не разорила на взятках. Команда из восьмерых ленивых, никчемных бездельников… Р-р! Глазам своим не верю!
Машина встала как вкопанная перед громадой корабля, и чернобородый взлетел по трапу и скрылся в люке за десятую долю секунды. Подобрав полы своего одеяния, Ален последовал за ним.
Торговец яростно отчитывал старшего механика, посмевшего включить космический двигатель для обогрева корабля. Он разглядел еле заметное марево у кормовых дюз.
— Для этого, олух, у нас имеется электричество. Ты когда-нибудь про него слышал? Тебе известно, что главная обязанность старшего механика — это эффективнее и экономичное использование двигателя его корабля?
Чиф, запуганного вида цефеец, с облегчением увидел Алена и сдернул свою видавшую виды шапку. Геральд солидно кивнул в ответ, и торговец взорвался:
— Чтоб в полете никаких этих приседаний и поклонов! — объявил он.
— Конечно, конечно, сэр, — сказал чиф. — Да, конечно же. Я просто приветствовал герольда у нас на борту. Добро пожаловать к нам на борт, герольд. Я чиф Элвон, герольд. Я рад, что с нами летит герольд. — Он исподтишка покосился на торговца. — Мне приходилось летать с герольдами и без них, и должен сказать, что с тобой на борту я чувствую себя куда надежнее.
— Нельзя ли проводить меня в мое помещение? — спросил Ален.
— Твое… — ошеломленно начал Торговец, но чиф тут же его перебил:
— Я устрою тебе каюту, герольд. У нас есть парочка запасных переборок, и уж я выгорожу уютненькую каюточ-ку. Не очень просторную, но на небольшом корабле вроде этого в самый раз.
Чиф поспешил на корму, Ален последовал за ним, а торговец бессильно плюхнулся на ближайшее сиденье.
— Герольд, — сказал чиф с некоторым смущением, когда изловил двух матросов и отдал им необходимые распоряжение — ты уж извини нашего доброго шкипера. Он еще между звездами не летал и толком не знает, что к чему. Ну да вместе мы его обучим.
Ален осмотрел сооруженную для него каморку и решил, что она обеспечит ему достаточное уединение. Кивком отпустив чифа и матросов, он расположился на койке.
За маской железного спокойствия, которое ему прививали столько лет, его терзали страх и ощущение полного одиночества. Даже старина Макиавелли, казалось, не мог предложить ни совета, ни утешения.
«Ничто не начинается столь трудно, не ведется с такой опасностью и дает так мало надежды на верный успех, как попытка возглавить введение нового порядка вещей», — говорилось в шестой главе.
Но что говорилось в двадцать шестой главе? «Где велика воля, трудности не бывают великими».
Назвать «Песнь звезд» счастливым кораблем было никак нельзя: мелочная скаредность чернобородого нависла на командой как грозовая туча, но Ален делал вид, что ничего не замечает. Он регулярно два часа в день расхаживал от носа к корме, здороваясь с матросами на их родных языках, а затем облекался сдержанностью и отчужденностью, каких требовал Орден, хотя ему нестерпимо хотелось здороваться с ними как с равными, есть в их обществе, болтать с ними об их родных планетах и об их прошлых неудачах, которые привели их. на борт неприглядной «Песни звезд», об их надеждах на будущее. Устав Колледжа и Ордера Герольдов все это воспрещал. Когда они обнажали перед ним головы, он отвечал кивком и пытался радоваться тому, что их благоговейное уважение к нему росло — начиная от живого одобрения, с каким чиф Элвон относился к учености герольда, и кончая суеверным преклонением смазчика Джаккла. Джаккл был низколобым существом с одной из планет захиревшей системы Сириуса. В неряшестве он превзошел все рекорды чисто мужской команды на грузовом корабле — неряшестве, какого Ален не мог себе позволить. Значительную часть своего бодрствования он проводил взаперти, в своей каморке, начищая металлические пуговицы и отглаживая одеяние. Наружность герольда должна всегда неизменно свидетельствовать, что ему чуждо любые слабости простых смертных.
Даже сам чернобородый не устоял и начал угрюмо прикладывать руку к шапке. Вероятно, не столько из-за величавых манер Алена, сколько из уважения к точной и молниеносной проверке бухгалтерских книг корабля, которую проводил герольд, — до нелепости сложных книг с десятками и десятками копий счетов для такой простой, казалось бы, операции — скупить камни по дешевке на Веге и зафрахтовать корабль в надежде дорого продать их на Лире. Запутанные книги, перекрещивающиеся счета отражали истинное положение вещей, но при этом ревизор очень легко мог бы впасть в ошибку и прийти к выводу, что расходы были много выше, чем на самом деле. Однако Ален в эту ловушку не попался.
