Джеймс Баллард - Военная лихорадка
Санитары ООН стали меньше выдавать ампул с морфином. Несмотря на все спасенные жизни, Райан иногда негодовал на «голубые каски». Они ухаживали за ранеными, давали деньги и кров потерпевшим, искали новых родителей для детей-сирот, но больше всего они заботились о своем нейтралитете. Они окружили город — ни войти, ни выйти, — и до известной степени контролировали происходящее в Бейруте. В принципе, они бы смогли остановить войну, — но доктор Эдвардс неоднократно говорил Райану, что любая попытка миротворческих сил соответствовать своему имени неизбежно приведет к военному вмешательству других стран и, соответственно, к дестабилизации обстановки на всем Ближнем Востоке.
Вот война и продолжалась.
Ночной патруль двинулся по улице — шесть солдат по одной стороне, шесть — по другой. Они шли на звуки стрельбы.
— Ушли, — сказала тетя Вера. — Пожелай им удачи.
— Почему? — тихо спросил Райан. — Для чего?
— Что ты имеешь в виду? Райан, всегда ты нас чем-нибудь да шокируешь. Ты что, не хочешь, чтобы они вернулись?
— Хочу, конечно, но зачем тогда вообще уходить? Могли бы здесь остаться.
— Это бред. — Сестра положила ладонь на лоб Райана. — Тебе пришлось тяжело в Хилтоне, мне Аркадий говорил. Помни, за что мы сражаемся.
— Я стараюсь. Сегодня я помог убить Ангела Порруа. За что он сражался?
— Ты серьезно? Мы сражаемся за то, во что мы верим.
— Но никто ни во что не верит! Подумай, Луиза! Роялисты не хотят короля, националисты втайне надеются на раскол, республиканцы пытаются сговориться с наследным принцем Монако, христиане — все в основном атеисты, а фундаменталисты не могут сойтись ни в одном из фундаментальных вопросов. Мы сражаемся и умираем за ничто.
— А?.. — Луиза указывала щеткой на ооновский наблюдательный пост. — Ты про них не сказал. Во что они верят?
— Мир. Гармония мира. Прекращение войны во всем мире.
— Тогда ты, может быть, к ним присоединишься?
— Да, пожалуй… — Райан отбросил военную куртку и свесился с перил балкона.
Голубые каски, как тусклые фонари, отсвечивали в сумерках.
— Может, нам всем присоединиться к ООН?
— Да, Луиза, каждый должен надеть голубую каску.
И так родилась мечта.
В следующие дни Райан занялся разработкой этой простой, но революционной идеи. Главное ему было понятно, но он знал, что воплотить это в жизнь будет трудно. Сестра скептически отнеслась к его затее, а приятели из взвода просто недоумевали.
— Я понимаю, о чем ты говоришь, — заявил Аркадий, когда они сели перекурить в укрытии на Зеленой Линии. — Но если все станут ооновцами, кто же будет воевать?
— Аркадий, в этом-то и все дело… — Райан уже готов был сдаться. — Ты только подумай. Снова будет чистота и порядок. Ни патрулей, ни парадов, ни военных учений — ничего этого больше не будет. Мы станем сидеть на травке у Макдональдса и жевать гамбургеры, а каждый вечер — на дискотеку.
Люди будут гулять по улицам, ходить по магазинам, сидеть в кафе…
— Звучит это как-то странно…
— Ничего странного. Начнется жизнь. Так раньше было здесь, а в других местах — так люди и сейчас живут.
— Где?
— Ну… — Это был трудный вопрос.
Подобно другим солдатам Бейрута, о внешнем мире Райан мало что знал. Сюда не приходили газеты, иностранные теле- и радиостанции глушились другими отрядами, чтобы не допустить ни малейшего влияния со стороны. Несколько лет Райан проучился в школе ООН, в Восточном Бейруте, основным источником информации о «Большой Земле» служила ему подшивка журналов сорокалетней давности, которую Райан нашел в заброшенном доме. В журналах мир представлялся погрязшим в раздоре — жестокие войны во Вьетнаме, Анголе, Иране. Возможно, эти конфликты — еще более страшные подобия бейрутской войны, — продолжаются и до сих пор.
Может быть, всему миру стоило бы надеть голубые каски? Эта мысль очень понравилась Райану. Если бы у него получилось устроить перемирие здесь, в Бейруте, тогда бы движение за мир распространилось на Африку, Азию. Каждый бы бросил свое оружие…
Как ни отмахивались его приятели, Райан упорно доказывал свое каждому встречному солдату. И всегда чувствовал подспудный интерес к своим словам, но одно обстоятельство очень мешало его пропаганде. Плакаты о зверствах, телехроника о разгромленных церквях снова и снова будоражили религиозные чувства, к тому же воду мутили всякого рода расисты и антимонархисты.
Прорваться через этот пропагандистский заслон Райану, конечно, было не по силам. Но случайно он открыл неожиданно действенное оружие — юмор.
Во время патрулирования гавани Райан рассказывал товарищам о своей мечте — о лучшем Бейруте. Когда их бригада проходила мимо командного пункта ООН, Райан, не задумываясь, взял с планшетного стола одну из оставленных там касок, снял свою фуражку цвета хаки и надел выкрашенный лазурью котелок себе на голову.
— Эй, посмотрите на Райана! — закричал Аркадий.
Началась веселая возня, ее прервали Михаил и Назар.
— Больше никакой борьбы, у нас теперь есть свои миротворческие силы!
Под одобрительные присвистывания Райан маршировал в голубой каске взад-вперед, но потом все стихли. Райан заметил, каска подействовала умиротворяюще — и на него самого, и на товарищей. Под этим впечатлением он присел у берега в пяти сотнях ярдов от центрального поста фундаменталистов.
— Райан, осторожно! — Михаил бросился за ним, но остановился — капитан Гомес подкатил на джипе к ограде порта. Все смотрели, как Райан свободно шагал вдоль берега, не боясь вражеских снайперов, которым кишели здания офисов. Он был на полпути к центральному пункту, когда показался сержант фундаменталистов, размахивая временным пропуском. Решив не испытывать дальше судьбу, Райан помахал в ответ и повернул обратно.
Когда он подошел к своим, все обступили его с новым уважением. Аркадий и Назар в голубых касках даже проигнорировали появление Гомеса — тот с угрожающим видом вышел из своего джипа. Примчался доктор Эдвардс с командного поста ООН.
— Я займусь этим, капитан, — попытался он смягчить Гомеса, — командование не станет налагать взыскание. Я знаю, Райан просто валял дурака.
Объяснить все доктору Эдвардсу оказалось гораздо легче, чем ожидал Райан. Они расположились в наблюдательном пункте — доктор Эдвардс сам попросил познакомить его с планом перемирия.
— Это замечательная идея, Райан, — явно увлеченный открывающимися возможностями, доктор Эдвардс казался едва ли не легкомысленным. — Не уверен, что это сработает, но попытаться стоит.