Михаил Харитонов - Рубидий
— Опять бля засифонил! — зарычал Корнеев. — Ну чего ты бля ноешь-то? Ну вот хули ты разнылся-то, мудло черепожопое?
— Вот что, Витька, — начал было оскорбившийся Привалов. Но тут кресло, в котором возлежал Корнеев, с хлюпаньем исчезло. Витька хряпнулся об пол копчиком и тут же со всей силой приложился затылком к полу. Раздалось глухое "бдыщ". От удивления Привалов сел.
Через пару секунд Корнеев приподнялся, застонал, сотворил какое-то заклинание и поднялся в воздух. Полежав на весу, он сотворил кресло, очень похожее на предыдущее, и плюхнулся в него, выбив из-под задницы фонтанчик пыли.
— Еба-ать, — сказал он, уважительно глядя на Привалова. — Я думал, ты ваще нихуя не можешь.
— Вот и дальше так думай, — буркнул Саша. Развеивать благоприятное впечатление ему не хотелось.
— Эта... — раздалось от двери. — Тут, того, Янус не заходил?
— Не заходил, — буркнул Витька, не оборачиваясь.
— Не заходил, значить? Ежли будет, мне брякни, шер ами. По внутреннему в мой кабинетик. Брякни, милай.
Привалов всё-таки повернулся. В дверях стоял доктор наук Амвросий Амбруазович Выбегалло. Как обычно, он был в валенках, подшитых кожей, и в синих портах. На голове мостилась бесформенная мохнатая шапка, составлявшая, казалось, одно целое с пегой бородой и сальными патлами. Правда, пару лет назад он сменил вонючий извозчицкий тулуп на импортную дублёнку, привезённую из командировки. В ней он стал выглядеть ещё отвратнее.
— А он не у себя? — зачем-то спросил Привалов.
Выбегалло приподнял мохнатую бровь, с которой свисала какая-то неаппетитная нитка.
— Чё, сам не видишь? — он показал куда-то в потолок.
Привалов поднял голову и честно попытался посмотреть через перекрытия. Иногда у него это получалось. Сейчас, однако, зрительный фокус сколлпасировал на полу женского туалета. Саша успел увидеть растопыренные синюшные ноги и застиранные трусы с жёлтым пятнышком, а потом через все переборки понёсся пронзительный визг.
— Гы-ы-ы, — осклабился Выбегалло. — Ты это... того. Ле фам — они это не любят. Лана, бывай здоров. Аривуар, значить.
Бородатое рыло убралось, в коридоре послышались тяжкие шаги.
— Вот же блядь, — тяжело вздохнул Витька. — Ща донесёт.
— Кому донесёт? — не понял Саша.
— Камноедову. Что мы тут спирт пьём и в сортир к бабам подглядываем. Ну ты тоже, конечно, ушлёпок. Выбегалло тебя развёл, а ты купился, как пацан. Ты чего вообще о себе вообразил? Что в директорский кабинет заглянуть можешь? Так же заклинание Ауэрса! Ты хоть знаешь, что это такое, мудофельник?
В плешивой голове Привалова вдруг тускло сверкнуло воспоминание.
— Так и на женском сортире заклинание Ауэрса, — сказал он. — Но я же увидел.
— Откуда знаешь, что Ауэрса? — заинтересовался Витька, щуря глаз. — Что, пробовал?
— Я однажды дежурил, а в мужском на этаже трубы прорвало, — признался Привалов. — Ну я решил по-быстрому зайти в женский, всё равно никого нет.
— И не вошёл, — сказал Корнеев. — Потому что трансгрессироваться не умеешь ни хуя. Нормальный полноценный маг на твоём месте... — Витька превратил колбу со спиртом в стеклянный член и подвесил его в воздухе над мензуркой Привалова. Из стеклянной залупы закапало.
Саша решил не вестись. Он хотел знать.
— А потом Жиан Жиакомо сказал мне, что на всех туалетах заклинание Ауэрса, — закончил он. — Которое непреодолимо даже для магистров. И как же это меня вдруг туда занесло, да ещё и в кабинку?
— Потому что ты сделал что-то мудацкое до такой степени... — начал было Корнеев, потом вдруг махнул рукой. Колба снова приобрела свой прежний вид. Корнеев взял приваловскую мензурку и единым махом её хлопнул. Секунды три у него ушло на переваривание последствий.
— Ты, Саша, сути дела не сечёшь, — наконец, сказал он. — Из ничего ничего не берётся, а подобное поддерживается подобным. Заклинание Ауэрса требует уйму энергии. Где её взять? Учитывая, что заклинание налагается как запрет?
— Из какого-нибудь запрета, — ляпнул, не подумав, Привалов, и тут же устыдился своей глупости.
Витька, однако, удовлетворённо кивнул.
— Ну хоть это понимаешь. А поскольку магия существует за счёт общества, то и питается это заклинание общественным запретом. На зазыриванье сисек и писек чужих баб. Понятно? — он налил себе с горкой и выпил залпом. Сотворил очищенную луковку и горку серой соли, закусил. Громко отрыгнул в воздух.
— Ну а что, теперь в туалет к бабам входить можно, что-ли? — не понял Саша.
— Ты меня вообще слушаешь? — с какой-то неожиданно живой злобой сказал Корнеев. — Тебе же говорят: запрет кончился. Потому что блядей разрешили и порнуху. Так что на туалетах Ауэрс больше не действует. Ну, почти. А вот соваться к начальству и смотреть, что оно там у себя делает — как было нельзя, так и сейчас нельзя. Сейчас даже больше нельзя. Так что там заклинание железобетонное. Дошло?
— Дошло, — Саша опустил голову, стыдясь своего тупизма.
— Извините, что беспокою, — у двери образовался Эдик Амперян. — Саша, вы не могли бы посчитать мне коэффициенты?
— У меня вводилка перегорела, — сказал Привалов.
— Я могу трансгрессировать данные непосредственно в память машины, но мне нужно побыстрее, — ещё вежливее сказал Амперян.
Саше не хотелось давать машинное время Эдику. Все знали, что он через каких-то нью-йоркских родственников взял заказ у американского военного ведомства и теперь просчитывает наиболее удачные траектории американских ракет. Но отказать Эдику было неудобно. Привалов слез с вводилки и уступил место Амперяну.
— Кстати, вы слышали, что Янус Полуэктович исчез? — сказал Эдик, колдуя над пультом.
— А-Янус или У-Янус? — уточнил Привалов.
— Насколько мне известно, оба.
— Полетел куда-нибудь, — предположил Саша. — В Москву.
— В том-то всё и дело, — вздохнул Эдик. — В Москве его ждут. Очень серьёзные люди. Они беспокоятся. В общем, если он появится — дайте мне знать.
— Ну вот почему он это делает, а мы ему помогаем? — вздохнул Саша, когда Эдик получил распечатки и ушёл, не забыв прикрыть за собой дверь. — Эти ракеты на нас же и полетят.
— Не полетят, — уверенно сказал Витька. — На такое говнище, как мы, ракеты тратить не будут.
— А зачем тогда Эдику траектории заказывать? — не понял Саша.
— Убедиться, что мы именно такое говнище, — откомментировал Корнеев. — Ещё спирт есть?
— Может, хватит? — без энтузиазма сказал Привалов.
— Не хватит. Что-то меня не берёт, — ответил Витька, прислушавшись к своему внутреннему состоянию. — Вроде пью, а ни в одном глазу.
Скрипнула дверь, показался горбатый нос Романа Ойры-Ойры.
