Юлия Латынина - Вейская империя (Том 1-5)
Бредшо сказал, что менять десяток пестрых бусинок на золотой слиток это значит обирать аборигенов Ванвейлен сказал, что еще одно такое заявление со стороны Бредшо, - и он скормит Бредшо аборигенам на завтрак.
Ванвейлену очень хотелось собрать побольше золота. Ванвейлен стал расспрашивать, скорее знаками, чем словами, где они берут слитки, и разузнал, что на юге, ближе к стране мертвых, есть города, сделанные людьми, приплывшими из-за моря, и что эти люди, вероятно, родственники Ванвейлена, поскольку плавать по морю, наверное, труднее, чем летать по воздуху.
Ванвейлен собрал экипаж и сказал, что если они собираются всю жизнь есть бататы и сливаться с непотревоженной природой, то лучшего места в галактике им не найти. Он же, Ванвейлен, намерен добраться до прибрежных городов, нанять там корабль, переплыть море, добраться до корабля и улететь с планеты.
Некоторое время обсуждался проект строительства самого неуклюжего вездехода в мире, который должен был потреблять в качестве горючего местный бататовый самогон. Но двигатель разлетелся при первом же испытании. Самогон, заготовленный в невиданных на острове количествах, раздали населению, и, надо сказать, это дело стало впоследствии у туземцев ежегодным праздником.
На празднике Ванвейлен объяснил, что ему нужны носильщики. Дикари из деревни отказались сами идти к побережью, но, соблазненные красивыми бусами, напали на соседнюю деревню. Половину пленников они продали Ванвейлену, за сорок бус штуку, а половину усыновили, чтобы потом съесть.
Бредшо вел себя смирно и водворять демократию не порывался. Возможно, это было связано с тем, что в племени и так господствовала демократия, столь полная, что она не нуждалась даже в спецслужбах для охраны демократии. Он только сказал, что Ванвейлен оправдывает свою репутацию.
Да, была у двадцатисемилетнего Ванвейлена репутация, была с тех самых пор, когда Ванвейлен возглавил маленькую экспедицию "Интерспейса", компании время от времени посылали в космос хлюпкие разведывательные ракеты, потому что эти деньги списывались им с налогов. Никто не хотел тогда идти под начальство молодого голодного капитана, сына нью-тайваньских эмигрантов, и Ванвейлен набрал людей со всяческими прорехами в биографии. За Вегой-20 это отребье отказалось лететь дальше, и капитану пришлось продырявить пару горячих голов, чтобы охладить остальные. Экспедиция завершилась довольно удачно, но по возвращении Ванвейлена из компании вышибли.
Так вот появилась у Ванвейлена репутация, а заодно и файл в федеральном компьютере. Ха-ароший файл, увлекательный, кабы не этот файл, и не выбрал бы господин Бредшо себе такого капитана для импорта геофизической демократии...
Когда у землян стало шестьдесят рабов, Ванвейлен снял с корабля все оборудование, какое хотел, навьючил рабов копченым мясом, саговой мукой и разобранным ракетным двигателем, запасся хорошей водой и двинулся к побережью.
Дорогу в город дикари и в самом деле знали отлично. Через десять дней земляне увидели с вершины холма городские здания. Тут рабы сложили поклажу, сели под пальму, зажарили курицу, скатили косточки к Городу вниз, собрали свои корзины и объяснили Ванвейлену, что он может их, конечно, съесть, но в город они не пойдут.
Ванвейлен не стал их есть, и земляне спустились в Город одни.
Маленький город с большим космодромом для народных собраний был пуст лет триста. Время и отчасти землетрясение потрудились над ним, но преуспели мало, ибо люди им не помогли.
Люди пропали, а душа города осталась на месте: виноградные прессы и земляные печи для меди и золота, фрески на стенах, дома и очаги, боги и оборотни-предки, спустившиеся с гор в виде животных. В городских цистернах плескалась дождевая вода, но изощренная система подземных каналов, пронизывавшая горные террасы, была безнадежно разрушена. В доках рассыхались корабли со звериными мордами, за стенами городских садов дичали яблони и пчелы, в храмах на голодных богах истлела одежда, в золотых рудниках на склонах гор обрушилась деревянная крепь: "Люди вынесли из гор золото и потеряли интерес к этой земле", - подумал Ванвейлен.
В храмах стояли яшмовые ларцы, в ларцах - сандаловые валики, на которые когда-то были навиты шелковые свитки. Слова истлели. Из-за обилия рисунков и подписей город сам был как большая книга, но Ванвейлен не умел читать и только разглядывал картинки.
На картинках текла обычная жизнь людей, вещей и исчадий фантазии. Стучали по наковальне кузнецы, лавочники расхваливали товар, умирали и воскресали боги, и над рудниками, похожими на преисподнюю, росли золотые деревья с говорящими яблоками. Люди были маленькие и с паучьими ножками, те, кто рисовал картинки-комиксы, знали, что главные действующие лица нарисованных историй - не люди, а вещи более непреходящие: Города, Сады, Священные Вещицы.
Но самое невероятное было - клады. Круглые монеты, квадратные монеты, монеты со звериными головами и головами человеческими, монеты с дырочкой посередине и вверху, но чаще всего: рубленые слитки с номером и печатью, изображавшие множество людей на площади. Детекторы обнаруживали заветные кубышки в пересохших колодцах, в кладках печей, в самых бедных домах, и почти во всех: золото, золото, золото.
Конечно, не одно золото. Были там вазы, драгоценные камни, мечи, полуистлевшие ткани. Вещи продолжали жить: на рукоятках мечей пели райские птицы, на клинках тявкали собачки, кувшины дремали, стоя на маленьких лапах, сложив ручки на животе. И главное - Ванвейлен нашел несколько морских карт, вырезанных на черепаховых пластинках и на нефрите. Карты указывали рельеф берега, направления течений и ветров, и кружки городов на том берегу.
А через несколько дней Бредшо набрел на еще одну карту. Эта была очень красивая карта. Ее никто не прятал в сундук, и она была выложена плоскими камешками на внутренней стене какого-то храма. Центр карты был не на полюсе и не на экваторе, а немного к югу от середины восточного материка, и в центре этом была выложена ониксом черепаха. Восемь ног черепахи переходили в восемь главных меридианов. Карта была выполнена в ортогональной проекции, искажения нарастали по мере удаления от центра, и заморский берег был мало на себя похож.
Город был, однако, покинут не совсем: не то снова приезжали переселенцы, не то наведывались пираты. Длинный шпиль у храма на городской площади был починен недавно, и на стапелях в доке сидел новый корабль с одинокой мачтой и пустыми уключинами для весел. Киль его, восемнадцати метров длиной, был вытесан из одного куска дерева, и с обоих его концов удивленно посматривали на землян два резных длинношеих дракона.
