Кир Булычев - На полпути с обрыва
Вероника отстала и потянула за собой Кору. И хоть мужчины приостановились, ожидая их, Вероника замахала им: идите, мол, дальше, вы нам не нужны. Кора подумала, как они сильно изменились с Вероникой с той поры, как обе жили в приюте для галактических найденышей на Детском острове. Теперь Вероника стала…
Кора не успела додумать, кем стала Вероника, потому что Вероника сама заговорила именно на эту тему.
– Как ты думаешь, – спросила она подругу, упершись ей в лицо синими глазами, – тебе не трудно будет, так, между прочим, в разговоре, сказать ему, что у меня есть дворец в Люксембурге? Так, между прочим…
– Влюбляешься? – спросила Кора.
– Хочу, чтобы он ответил мне взаимностью, прежде чем ты его соблазнишь, – ответила подруга. – Я боюсь, что он меня не принимает всерьез.
– И ты решила, что если он узнает, что ты – первая невеста Марса, он сразу в тебя влюбится?
– Любовь – это чувство, – разъяснила Вероника, – и его не купишь. Я это проходила. Но удивить мужчину богатством можно.
– Удиви композитора Мишу, он любит дворцы в Люксембурге, – посоветовала Кора. – Со Всеволодом этот номер не пройдет, поверь моему жизненному опыту.
– Он у нас одинаковый, – заявила Вероника.
От основной дороги оторвалась тропинка, которая повела между скал, поросших дикой вишней и акацией, налево, к обрыву над морем.
– Мы правильно идем? – спросил рыжий композитор, который ненавидел пешие прогулки.
– Должно быть близко, – ответил поэт Карик, державший в руке планшет с наклеенной на него схемой из путеводителя. Конечно же, можно было искать крепость более цивилизованными методами, но если ты романтик, то не будешь вызывать летающий глаз из ялтинского информатория.
В кустах жужжали пчелы, шмель вылетел подобно пуле навстречу Веронике, она кинулась на шею инженеру Всеволоду, но промахнулась. Кора оценила элегантную ловкость, с которой инженер произвел этот маневр и удержал девицу на вытянутой руке.
– Он очень грубый, – сказала Вероника, приблизившись снова к Коре. – Погляди, какие обезьяньи губы. И ноздри как у лошади. Мне кажется, что он по ночам страшно храпит.
Тропинка вывела их на обрыв – никакого форпоста не оказалось. Были лишь кусты, которые расступились, обнаружив старую железную скамейку, на которой сидела старушка и вязала. Правда, вид оттуда открывался изумительный: море поднималось до уровня глаз, но начиналось в невероятной глубине под ногами. Оно меняло цвет от серо-синего до серебряного и на горизонте сливалось с таким же серебряным небом. По этой почти невидимой границе полз прогулочный пароходик.
Компания стала бурно изъявлять разочарование тем, что никакого форпоста они не обнаружили. Претензии обращены были к инженеру Всеволоду, и громче всех их высказывала разочарованная в нем Вероника. Кора вздохнула: по многолетнему опыту дружбы с Вероникой она знала, что такое шумное и резкое неприятие мужчины означает, что Вероника в него уже втюрилась.
– Вы ищете Птичью крепость? – спросила бабушка в черном платье, отрываясь от вязания. – Давайте я вам ее покажу.
Она легко поднялась с лавочки, и никто ее не останавливал, не возражал.
– Я – местный мельник, – сообщила бабушка. – Мои предки жили в Феодосии. Теперь я на пенсии и работаю наблюдателем за птицами. Отсюда удобно наблюдать за птицами.
Бабушка показала на оставленный на скамейке прибор.
– Я фиксирую полеты членов птичьих семей, – сказала она. – Меня интересуют сухопутные хищники. Морскими птицами занимается мой коллега капитан Громобой. Во-он там.
Она показала вниз, и все увидели маленькую шлюпку – как соринку в глазу моря.
– Капитан фиксирует чаек и бакланов.
– А они вас знают? – спросил охотник Грант.
Кора увидела, как сжался его кулак. Охотник ничего не мог с собой поделать – ему хотелось стрелять в птиц. Еще вчера композитор Миша сплетничал, что охотник Грант в порыве страсти перебил всех родственников своей Кломдидиди и, только когда она прибежала их оплакивать, догадался, что уничтожил целое разумное племя. И его любовь к зеленой девушке была вызвана раскаянием и надеждой, что она родит от него новое поколение своих единоплеменников и таким образом он хоть в малой степени загладит экологическое преступление.
Бабушка провела примолкшую почему-то компанию назад по тропинке и показала узкий проход между пышными кустами акации. И когда они миновали этот проход, то оказались в узком коридоре, образованном стенами, сложенными из грубо отесанных каменных плит, – оказалось, что это ворота в Птичью крепость.
Сама крепость была не похожа на крепость – это была пыльная каменная площадка размером с трехкомнатную квартиру, с разрушенными лентами каменных фундаментов. Со стороны, обращенной к морю, сохранился угол стены по грудь человеку и перед ним – неглубокая яма, из которой косо торчали две каменные плиты. Вот, пожалуй, и все.
Старушка словно почувствовала вину за ничтожество таинственной крепости, стала быстро говорить, что в окрестных кустах можно отыскать еще плиты, потому что сама крепость была куда больше размером, и еще в начале двадцатого века сохранялся нижний этаж одной из двух ее башен. Но никто не хотел лезть в кусты в поисках плит и башен, все сгрудились в углу крепости, глядя на небо и море, а бабушка все еще продолжала оправдывать крепость, сообщила, что с ней связано несколько легенд, которые как одна свидетельствуют об исчезновении людей.
– Знаем, – сказала Вероника, не сводя пристального взгляда с инженера Всеволода, – про княжну Ярославну на городской стене в Путивле, которая ждала князя Игоря, не дождалась, прыгнула вниз и улетела в виде вороны.
– Очень похоже на фольклор, – улыбнулась старушка, – к тому же это говорит о вашей начитанности.
– А что? – насторожилась Вероника, которая всегда боялась, что ее малое знание русской литературы будет поставлено кем-то под сомнение.
– Я могу привести еще два или три случая такого рода. Впрочем, они описаны в книге, которую ваш друг так осторожно держит под мышкой. Вы ее в Ялте заказывали?
– Да, – сказал инженер.
– Очень неплохая книга. В то время, когда Сладковский ее писал, здесь жило множество племен и народов, и каждый имел свои легенды. Все они переплетались одна с другой, и многие имели корни в действительности. Как легенда о капитане Покревском.
– А что это такое? – спросила Кора.
– Эта история случилась здесь поздней осенью 1920 года, когда красные взяли штурмом перекопские укрепления и устремились к морю. Здесь, в Крыму, скопилась большая армия белых, множество гражданских лиц… и вот по мере того, как красные двигались на юг, положение в Крыму становилось все более отчаянным…
