Коллектив авторов - Апокалипсис отменяется (сборник)
Его пронзила непереносимая боль, она трескуче разорвала потемневший мир, как кусок плотного черного ватмана, Садовский закричал и… проснулся от собственного крика и жуткой, раскаленной боли в груди!
«Сердце, – сразу понял он. – Третий инфаркт».
Боль не давала думать, действовать, спасаться. Она выпустила жгучие щупальца по всему телу, обвила, сжала легкие.
Таблетку!
Руки не слушаются, они словно полые резиновые трубки, безвольно мягкие, непослушные.
Быстрее! Быстрее!
Сперва дотянуться до брюк, висящих на спинке стула.
Какая страшная боль!
Садовский судорожно хватал ртом сгустившийся воздух, всеми силами пытаясь удержаться в сознании.
Короткая огненная судорога, неловкое движение, и брюки упали на пол.
За что так?!
Садовский отчаянно барахтался на липких простынях, пытаясь перекатиться через край кровати. Его начало рвать.
Где эти чертовы брюки? В их кармане – спасение.
Неимоверным усилием Садовский смог опрокинуть себя с кровати.
В какую сторону ползти? Ничего не видно!
Часто пульсирующая боль выпускала быстрые, жгучие метастазы, еще миг и…
Кажется, нашел стул. Брюки должны быть где-то рядом… Только бы таблетка не выкатилась.
Вот они. Теперь найти карман.
Сколько карманов? Три?
Господи, какая же боль!
Попасть онемевшими пальцами в карман невозможно. Есть в нем таблетка или он ее не чувствует?
Где другой карман?
Вторая попытка.
Нашел!
Борясь с тошнотой, Садовский принялся судорожно сглатывать. Невероятным усилием ему удалось протолкнуть застрявший в горле тугой шершавый комок. Теперь захватить, удержать, поднести ко рту таблетку в осколке пластиковой аптечной упаковки.
Разгрызть скользкий пластик, что как раковина, оберегающая бесценного моллюска.
Разгрызть, чтобы почувствовать сладость нежнейшего деликатеса!
Садовский из последних сил двигал челюстями, но таблетка выскальзывала, он подталкивал ее языком, но она снова вывертывалась, пряталась где-то во рту. Он все толкал ее чужим, непослушным языком и вдруг почувствовал, как проклятая горошина проваливается в горло.
Почему так?!
Задыхаясь, он схватился за горло. Сознание стремительно его покидало. Пальцы нащупали широкий кулон, который он не снимал с шеи уже много лет. Он надел его еще до первого инфаркта, но никогда не пользовался. В последний миг жизни Садовский сунул его в рот и сдавил челюсти.
«Это легче, чем…»
Он умер, не успев додумать.
Сигнал!
Представитель Казахстанского отделения Центра Крионирования Рахат Селикбаев в великом изумлении поднял взгляд. Он прозябал на своей скромной должности уже полтора месяца, и вопросы карьеры беспокоили все больше. Рахат был молод и нетерпелив, и ему казалось, он чахнет на своем посту уже много лет и скоро состарится, одинокий и желчный. Он кликнул на паузу и достал телефон.
На экранчике выскочило окошко победного красного цвета. Вызов, координаты, предположительное время смерти…
«Наконец-то кто-то умер», – думал он уже на бегу.
Слетев по узкой лестнице, Рахат выскочил во двор и прыгнул на скутер. Левой рукой он судорожно пытался попасть ключом в щель стартера, правой набирал номер гостиницы, где только что умер, подавившись таблеткой, Геннадий Садовский, командировочный из Москвы.
– Центр Крионирования. У вас зарегистрирован гражданин России Садовский? Он только что умер. Я не… вас должны были предупредить, наши клиенты всегда сообщают. Да, срочно проверьте. Скорее всего, у себя в номере. Наш представитель будет у вас через… в течение часа. Если есть лед, обложите им тело. Достаньте из холодильника! Ну и что! Кубиками, значит, обсыпьте! Из всех холодильников. Быстрее!
– Это Рахат. У нас труп, диктую координаты. Машина на выезд. И быстрее! Жду вас через двадцать минут.
– Нужен самолет до аэропорта, срочно. Как нет? Кто? Какой еще депутат из областного? Какая рыбалка? Пусть возвращает срочно! Кто выпустил? Я сообщу руководству! Сколько ждать? Черт. Кто-нибудь летит в скором времени до Астаны?
– Здравствуйте. Это из Центра Крионирования. Нужен один билет до Москвы. И багаж.
– Казахстанское отделение, Рахат Селикбаев. У нас клиент, в двадцать десять буду в Москве, в Шереметьево, встречайте.
Скутер взревел и прыгнул в степь.
К маленькому аэродрому они прибыли одновременно – машина с клиентом и Рахат. Вот только, ввиду вопиющего нарушения всех и всяческих правил, не было на аэродроме маленького кукурузника, принадлежащего Центру. Расслабились! Полетят сегодня головы… но не его, не Рахата!
– Это частный рейс, – сочувственно сказал толстый коротышка в квадратных очках. От него зависело многое – и он словно бы стеснялся отказывать. Но отказывал.
– Понимаете… человек умирает… это же не…
– Это частный рейс, – повторил коротышка и развел пухленькими ручками. – Наши клиенты не согласятся. Свадьба у них, прилетали на озера. Как вы себе представляете?
– Но ведь человек умирает! – настаивал Рахат.
– Он уже умер, – грустно изрек коротышка.
– Он умрет, если мы не доставим его сегодня в Москву.
– У людей свадьба, – мягко напомнил очкастый.
– Он умрет!
– Он уже умер, молодой человек!
– Можно мне поговорить с вашими клиентами, попробовать их убедить?
– Не стоит, право… у них свадьба, это – очень большие люди из Астаны. У меня будут проблемы…
– Вы не понимаете? У нас человек! Это вопрос жизни и смерти! Руководство моей компании – тоже большие люди, к тому же не из Астаны, а из Москвы. Думаете, чьи люди больше?
– Но…
– С дороги!
– У людей свадьба! – причитал коротышка, едва поспевая за Рахатом. – Вы понимаете? Свадьба! А у вас – труп!
– Контейнер! – возражал на бегу Рахат. – Вы не говорите, что в нем – наш клиент. Скажите, например, что это какая-то деталь для самолета или эксклюзивная мебель для директора аэропорта Астаны.
– Шкаф? А почему его привезли на «Скорой» с мигалками? – спросил Арман, брат жениха.
– Знакомый помог, сейчас трудно машину найти. Он в «Скорой» работает, – объяснил Рахат. – Подкинул вот…
– На цинку похоже, – недоверчиво заметил Куткен, свидетель.
– Да шкаф там! Из красного дерева…
– Ну, в любом случае у нас нет места, – сказал Арман. – Подарки везем.
– Подарки мы вам доставим следующим самолетом. Понимаете, произошла случайность… один чиновник…
– Нам это неинтересно, – сказал свидетель. – Вы понимаете, о чем просите, вообще? Плевать нам на шкаф из красного дерева.
– Но ведь это шкаф директора аэропорта…
– Хоть папы римского.
– Погоди-ка, – сказал Арман. Он достал телефон.
