Б Таркинтон - Приключения Пенрода
Мистер Уилсон пришел назад надсмеятся над положением беспомощного врага и привел похвастаться толпу своих сыщиков.
- О, глядите! - сказали они. - Они издивались над Рамиресом и его муками. И дразнили его беспомощностью потому что хитрец Рамирес надел обратно путы и все видели что он такой же как был а он мог сбросить когда захочет.
- Только поглядите на него! - издивались они - А каким смелым был! Сейчас никто бы ни захотел попасть на его место.
Скоро Гарольда это разозлило и он с горячими глазами выскочил из пут будто из воздуха.
- Ха-ха! - усмехнулся он. - В другой раз поведете себя умнее!
Тут проистекла новая опасная битва. Автоматический пистолет был забран обратно от мистера Уилсона и убил двух сыщиков прямо в сердце. "Ба-бах!" раздалось еще два выстрела из пистолета и еще два сыщика улетели к своему небесному создателю. Теперь в живых были только двое сыщиков и он заколол одного и он улетел к своему небесному создателю потому как наш герой боролся ни на жизнь а на смерть. Теперь там совсем встемнело потому что уже была ночь и взглянув открывался ужасный вид. Все забрызгано кровью и крысы грызут мертвецов...
Вскоре нашему герою удалось встать спиной к стене и бороться за свою жизнь, ранив мистера Уилсона в живот.
- О! - сказал мистер Уилсон. - Ты...
(Тут Пенрод был вынужден поставить многоточие. Ибо если он был не слишком сведущ в вопросах грамматики, то уж во всяком случае знал, что изящная словесность не терпит таких сильных выражений, какие употребил раненый мистер Уилсон.)
Мистер Уилсон отступил. Ему было больно и рот его осквернился самыми грязными ругательствами.
- Ах ты... - глумливо издивался он. - Я тебе еще покажу... Гарольд Рамирес.
- У... - проклинал он Гарольда Рамиреса. - Зачем ты меня загрыз?
- И меня поранил в живот... - продолжал глумливо издиватса мистер Уилсон.
Потом они стали хором проклинать и глумливо издиваться. Они спрашивали зачем понадобилось колечить нас?
- Гарольд Рамирес ты... у тебя башки нет на пличах много воображаешь а сам... как другие.
Скоро терпение у нашего больше не могло сдерживаться.
- Если вы не можете держать себя джентельменами - сказал он. - Я ничего вам больше сейчас ни причиню. До лампочки мне ваши ругательства. Теперь вы полетите на небо к своему создателю и сами будете жалеть какие грубые были. Нодеюс вам теперь ни скоро нападет охота чтоб покушаться на Гарольда Рамиреса!
Насмешливо потешаясь он хладнокровно зажег сигарету и отняв ключи от камеры из кармана мистера Уилсона вышел вон.
Скоро мистер Уилсон и раненый сыщик проявили смекалку и перевязали свои раны получив возможность встать с пола.
Этот... - глумливо издивались они вместе. - Он теперь ни уйдет от нас. Пускай нас даже повесят!
И они снова изрыгнули грязное ругательство.
Глава сем
Караван мулов с золотом на спине шел с золотых приисков и ясно виднелся бредущим среди высоченных скал и бездонных пропастей Сколистых гор. Слышался высокий человек с патронтажем и шелковистыми усами. Он страшно ругался потому что тут был притон Гарольда Рамиреса.
Ах вы... Мулы вы... - глумливо издивался он над невозможностью бедных животных идти быстрее. - Я вам покажу!
Он изводился все гнуснейшими ругательствами и сказал я вас отстегаю и вообще не сможете ходить неделю.
Не успели такие гнусные слова вырваться из его губ, как..."
- Пенрод!
Это миссис Скофилд, выйдя на заднее крыльцо, звала сына домой. И тут же с разных концов городка почти одновременно раздались свистки, возвещавшие полдень. Спустившись с заоблачных высот, наш романист вновь ощутил себя в ящике с опилками. Рука с карандашом, так и не успев вновь коснуться тетради с историей Гарольда Рамиреса, замерла в воздухе. Переход от творческого парения к суровой реальности вызвал у Пенрода болезненное ощущение. Пока он писал, ему было легче; глаза его сияли и лицо дышало вдохновением. В эти мгновения он и думать забыл, что на свете существует миссис Лора Рюбуш. Не исключена, правда, возможность, что проклятия Пенродовых персонажей, которые он решался выразить лишь многоточиями, адресовались, по сути, именно сэру Ланселоту-дитя. Может быть, и сцена, в которой Гарольд Рамирес расправляется со своими мучителями, тоже адресовалась юному сэру Ланселоту и именно потому была насыщена столь неподдельной авторской страстью. Словом, как бы то ни было, но пока Пенрод писал, тоска отпустила его.
- Пен-род! - снова раздалось с улицы, и тоска снова вползла Пенроду в душу.
Он вздохнул, но продолжал неподвижно сидеть на опилках.
- Пенрод! Мы хотим сегодня позавтракать раньше. Тебе ведь надо еще нарядиться к спектаклю! Иди быстрее!
Пенрод затаился в своем убежище и хранил гробовое молчание.
- Пен-род!
Теперь голос миссис Скофилд звучал громче; она явно приближалась к сараю.
Пенрод зашевелился. Он задул лампу и с нарочитой покорностью в голосе ответил:
- Я слышу! Сейчас иду!
- Поторопись! - раздалось уже тише. Потом он услышал, как хлопнула дверь в кухню.
Пенрод, не торопясь, наводил порядок в своих владениях.
Он сложил в сигарную коробку рукопись и карандаш и аккуратно зарыл ее в опилки. Потом положил канистру и лампу в коробку из-под мыла и привел в рабочее состояние лифт, на котором должен был спуститься Герцог. Вслед за этим последнему было категорически предложено занять место в корзине.
Герцог в ответ стал сладко потягиваться, делая вид, что все еще спит и потому ничего не слышит. Когда же понял, что и этот трюк разгадан, просто отошел подальше и сел спиной к хозяину, уткнувшись мордой в стену. Когда так поступает собака - это равносильно крайней степени протеста. Пенрод приказывал, угрожал, пытался воздействовать лаской, обещал награды. Но Герцог сидел, закатив глаза, и ни на что не реагировал. А время шло. Пенрод унизился до лести и лицемерных комплиментов. Потом, потеряв терпение, снова перешел к угрозам. Герцог не двигался. Он словно окаменел, и в этом чувствовалось отчаяние демонстранта, решившего не сдаваться.
У входа в сарай послышались шаги.
- Пенрод! Вылезай сейчас же из этого ящика!
- Ну, мама!
- Опять ты залез сюда? - Поскольку миссис Скофилд слышала, откуда доносится голос сына, вопрос ее можно было отнести к разряду риторических. Если это так, - поспешила добавить она, - я скажу папе, чтобы он запретил тебе здесь играть...
Тут из ящика высунулась голова Пенрода.
- Я не играю! - возмущенно ответил он.
- А что же ты делаешь?
- Я спускаюсь вниз, - обиженно, но со сдержанным достоинством объяснил он.
- Почему же ты не двигаешься?
- Со мной тут Герцог. Должен же я его спустить. Или ты считаешь, что я должен оставить бедную собаку здесь? Чтобы она умерла с голоду? Так, да?
