Макс Ливнев - Мустанг и Чика. Черновик.
Что еще? Батя в бегах, скрывается от алиментов. Старший братец сидит в тюрьме по рецидиву. С самой старшей сестрой все хорошо, но она живет далеко, в Новосибирске. У отца есть двоюродный брат. Живет в двух часах езды на автобусе. Работает директором дома отдыха «Березовая роща». С чикиной матерью он старается не общаться по понятным причинам. Учеба на нуле, вернее, на цифре два.
Портфель с дневником за седьмой класс «а» обнаруживается на кухне. Понятно, сплошные двойки перемежаются редкими тройками. Воззвания красными чернилами учителей к родительнице почти на каждой странице. Учебники все разрисованы порноэтюдами. Весело парнишка живет. Учителя наверное специально трояки в конце года натягивают, чтобы не оставлять это сокровище на второй год.
Есть ли хоть что-то положительное для этого оболтуса? Сестра беспокоится, пишет письма и переводы присылает. Зовет жить к себе. Если эта японамать окончательно сбрендит, то у пацана есть запасной аэродром. Друзей мало, но есть. Самый близкий конечно Вовка Медведев. Только хиловат больно и трусоват. Убежал, когда на Чику напали в школьном туалете. Гитара еще имеется и не просто так. Несколько аккордов пацан сумел разучить. К спорту не равнодушен. Два года назад участвовал в детском футбольном первенстве. Его команда даже какое-то призовое место заняла, и физрук тогда смог продавить вступление в пионеры. Значит, бегаю неплохо. Ноги должны быть не хуже, чем у меня-паркуриста в моей иной жизни..
Подумав, стал снимать одежду. Раздевшись догола, подхожу к зеркалу шкафа и внимательно осматриваю тело подростка. Никаких подозрительных пятен нет, не считая синяков и порезов в разных местах. Нет никаких отклонений и мутаций, типа шестипалости и жутких родинок. Рост обычный для семиклассника, чуть ниже среднего. Тело поджарое, жилистое. Нормальное такое тело. Ноги действительно мощные, накаченные, как у бегуна. Хмм, кенгуру кривоногое! А вот плечи и грудные мышцы стоит немного подкачать.
Моська очень даже ничего, немного жестковата. Проблема дефицита девичьего внимания, думаю, мне не будет грозить. Волосы черные, по совковой моде длинные, до шеи — «Хомо лохматикус». Продолговатое лицо дополняет большой нос, впалые щеки, прямой подбородок и большие серые глаза. Хмурый взгляд вприщур. Губы пухлые, мальчишеские. Взгляд при широко распахнутых глазах становится удивленным, даже наивным, дарит образ няшки-обаяшки.
Походил по комнате, раздумывая, сделать ли небольшую уборочку, или оставить все как есть. Решаю пока оставить. Пугать аборигенов чистотой пока опасно. На кухне не выдержал и перемыл всю посуду. Блин, тараканы же… Я их не перевариваю. В холодильнике мышь скоро повесится, масло растительное еще там есть. Молодому растущему организму не помешало бы еще чего в топку загрузить. От пива мало толку.
Деньги — это проблема из проблем. Шарить по карманам пьяной тетки я не собирался. Паскуда Ганс все деньги отобрал! Стоп, стоп. Откуда у меня эти эмоции. Умри сейчас же во мне пацан! Как можно так жить? Понимаю, еду и деньги приносили мамкины хахали. Иногда приходили денежные переводы от сестры. Мать брали несколько раз на работу, обычно уборщицей, но ее почти сразу выгоняли за прогулы. Надо теперь срочно что-то придумать.
Занятый мыслями, позабыл, что бегаю голышом. Чикина мама в дурацкой ночнушке внезапно вылезла из своего темного убежища и уставилась на меня. Маленькая худенькая женщина с испитым лицом и растрепанными волосами выглядела заурядной бомжихой с Трех Вокзалов моего времени. Фигурка ее вполне стройная и будет котироваться, если прикрыть лицо.
— Ты чего? — у нее возник вопрос.
Блин, в этом городке, походу, все задают только этот дебильный вопрос.
— Жрать нечего, вот и продал последние трусы, — зло хохмлю я.
Мать уставилась на мой передок. На ее лице промелькнуло вожделение. Я похолодел. Руки и ноги быстро заработали по поиску и надеванию шмоток.
— Кормить сына будешь? — говорю больше для того, чтобы разогнать напряженную тишину.
— Нечем, сына. Нет у нас денег, — немного гнусавя, высказывается женщина.
— А они с неба не упадут. На работу устройся.
Женщина молча уходит на кухню и разражается оттуда криком:
— Пашка, скотина! Все пиво вылакал, подлец! Мерзавец, весь в отца!
Телевизор бухтит о всяких успехах, вторя матерщине из кухни. Я стойко высиживаю на диване, пропуская всю эту хрень мимо ушей. Японамама, наматерившись, затыкается и прошмыгивает в свою темную комнату.
Живот завывает, как ансамбль помоечных котов перед дракой. Покопавшись в памяти Чики, узнаю имена соседей по подъезду. В маленьких поселках люди живут дружно и помогают друг другу. Пришла пора включить свое пацанье обаяние и немного попобираться. Увы, мой партнер слишком наследил в душах соседей. Никто не соглашался одолжить мне ни копейки. Уныло поднимаюсь на свой этаж и вижу соседку по лестничной площадке, старушку Таисию Степановну. Она специально дожидалась меня, чтобы дать рублевую бумажку и четверток черного хлеба. Горячо благодарю бабушку и обещаю вернуть деньги на неделе. Часть куска хлеба была немедленно сожрана на месте, остаток отнесен на кухню домой. Подумав, решаю не оставаться дома и пойти прошвырнуться на улицу.
Обряженный в серую куртку с опушкой и в лыжную шапку, вылетаю на свежий воздух. Мороз к вечеру немного спал. По центральной улице под медленно кружащие хлопья снега гуляют влюбленные парочки и стайки ребятишек. Отдаю управление Чике. Тело по-видимому стало привыкать к своим необычностям, и прореагировало на пробуждение не слишком бурно. Как я и предполагал, после недолгих раздумий, оно устремляется в направлении гостиницы. Да, имеется в нашем маленьком городке такое заведение. Я бы по честнаку этой гостинице не то, что звездочку, даже лепесток от звездочки не дал бы. Типичная общага с запахом кошачьей мочи и тухлых овощей. В отличие от жилых домов, где подвалы забиты всяким хламом и вареньями, здесь кроме крыс и их какашек ничего не хранилось.
Бодрая, немного танцующая походка Чики начала замедляться, а затем стала напоминать движения кота, охотящегося на голубей. Мдя, этот кот встретил явно не голубей. На горизонте нарисовалась компания из трех пацанов-вэшников с параллельного класса, возглавляемая Гансом, то есть Гешкой Милосердовым. В его лице было действительно что-то от типичного фильмовского немца — белокурой бестии. Пока мое тело растерянно думало над своими безрадостными перспективами, паскудный Ганс замечает его:
— Ком цу мир! — подзывает он Чику.
Я оттесняю своего партнера на задний план и спокойно подхожу к блондинчику.
