Татьяна Гнедина - Беглец с чужим временем
Трассен шел по длинному коридору к кабинету Веске. Заметил ли Веске исчезновение револьвера? От этого зависело все, что произойдет с того момента, как Трассен переступит порог. Может, и не заметил! Кобура с камнем тяжелая, Руди уверял, что камень весит как раз столько, сколько револьвер. Веске мог и не проверить оружие.
Трассен дошел до конца коридора и остановился перед дверью, обитой черной кожей. Часы показывали двадцать сорок восемь. Клемперт должен быть уже под окном. В двадцать пятьдесят Трассен войдет в кабинет Веске. В течение семи-восьми минут необходимо Закончить разговор и подойти к окну: это сигнал.
Рауль выстрелит в правый угол кабинета, где находится стол Веске. Трассена в этот момент уже не будет в комнате.
Трассен открыл дверь и вошел. Веске встал из-за стола.
- Айкельсон будет схвачен сегодня ночью! Завтра состоится суд, на котором вы, Трассен, скажете то, что я вам сейчас продиктую.
"Не заметил! Главное теперь - не выпускать Веске из-за стола до двадцати одного часа. В течение десяти минут..."
Трассен подошел к столу.
- Поговорим, господин Веске, - спокойно сказал он.
- До суда вы будете находиться в помещении вокзала, - заявил Веске.
Трассен положил руку на спинку стула, чтобы видеть часы.
- Вы немедленно подпишете заявление, что все расчеты Айкельсона ошибочны, а его опыт безнадежен.
- Он не безнадежен, господин Веске.
Веске вынул из ящика стола папку.
- Мне некогда с вами разговаривать о науке, господин Трассен. Ваши фокусы мне известны. В Берлине вам нравилась теория относительности, и вы доказывали, что опыт Майкельсона безнадежен. Здесь вам угодно защищать противоположное. Вы всегда шли против властей, Трассен. Я вижу вас насквозь! Вам не нравился новый порядок в Берлине, а теперь вы вздумали бунтовать против него и в Гаммельне! Но я научу вас подчиняться! Подписывайте показания против Айкельсона! - Веске швырнул Трассену папку с мелко исписанными листками бумаги.
Трассен продолжал следить за стрелкой часов.
- Разрешите закурить, господин Веске?
- Курите.
Трассен прошелся по кабинету и подошел к окну. Веске напряженно за ним следил.
- У вас в столе есть еще один документ, - сказал вдруг Трассен. - В правом верхнем ящике.
Веске бросил взгляд на стол и тут же посмотрел Трассену в глаза. В столе Веске не было никакого правого верхнего ящика. Трассен понял, что ошибся. Теперь самое главное - не выпустить Веске из-за стола... Рауль будет целиться в правый угол, где стоит стол.
- Хорошо, я подпишу показания, - Лео медленно затянулся дымом и отвернулся от окна.
- Вы что-то затеваете, Трассен? - рука Веске потянулась к кобуре.
В этот момент раздался страшный взрыв. Грохот обвалившейся стены заглушил крик Веске. В слепящем облаке меловой пыли перед Трассеном возникла зияющая брешь.
Трассен прыгнул вниз, задел плечом Клемперта.
- С Веске покончено, - сказал он.
Клемперт смотрел на револьвер, сам не веря тому, что только что произошло.
Трассен прислонился к земляной насыпи, тяжело дышал.
- Пошли! - Клемперт побежал по скользкому дну канавы, прислушиваясь.
Из вокзала доносились крики. На площади появились чернорубашечники. Они в беспорядке бежали и скрывались в ближайших улицах. Город охватывала паника.
- Веске кончен! Мы можем уходить! - сказал Клемперт, повернувшись к Трассену.
Лео посмотрел на него близорукими, светлыми глазами.
- Я не уйду, Рауль... Я останусь здесь. Может быть, потому, что... люблю Анну-Мари... Смотри! Мальчишки бьют фашистов камнями! - И, выхватив из рук Клемперта револьвер, Трассен бросился на площадь.
Чернорубашечников загнали в узкий переулок возле ратуши. Снова раздался грохот: это вновь сработал револьвер. Пуля с многократно возрастающей массой превратилась в бомбу осколочного действия. Толпа ворвалась в ратушу, смяв остатки фашистского отряда Веске.
Рауль прислушался к отзвукам взрыва. Затем наступила тишина.
- Рауль, вот ваш велосипед и плащ...
Клемперт оглянулся. Перед ним стояла Анна-Мари.
Рауль молча на нее смотрел.
- Трассен останется в Гаммельне. А вы?
- Я возвращаюсь на родину, Анна-Мари.
- Но ведь там вас преследуют!
Рауль усмехнулся.
- Может быть, и у нас изменятся времена, - он протянул девушке руку. - Прощайте.
- Вы запомнили все, что говорил отец?
- У меня есть его инструкция.
- Но если... ваш уход не удастся...
Клемперт поежился. Если не удастся изменить мир, останется ли он в живых?
Пробили вокзальные часы. Рауль вывел велосипед на дорогу и поехал туда, где у туннеля кончались заросшие традой рельсы узкоколейки.
ПУНКТИР ВРЕМЕНИ
ЭПИЛОГ
Он спал беспробудно несколько часов. Его разбудило царапанье за окном, будто кто-то проводил по стеклу метлой, связанной из тугих прутьев. Рауль поднял голову и посмотрол в окно. Часы на стене купе показывали три часа от нуля. Три часа "собственного времени", прошедшие после последнего толчка на старте. Как он мог уснуть? Рауль вскочил и отдернул занавеску. За окном вагона проплывали мокрые осенние деревья, словно он был не в машине времени, а в обычном поезде. Между почерневшими стволами осин мелькали бурые болотца, захлебывающиеся стоячей водой.
Временами деревья подступали к вагону так близко, что бились в окно своими упругими ветками. Рауль еще раз посмотрел на циферблат. Три часа. Значит, за эти три часа в гаммельнской провинции сменились времена года? Он прильнул к стеклу. Унылый и такой знакомый пейзаж!
Часы напряженно загудели. Их гудение тотчас отозвалось в передней части вагона щелканьем коробки переключений, которая подключила еще один двигатель. Это, в свою очередь, сказалось на движении: вагон-снаряд рванулся вперед. Клемперт проверил переключение по инструкции Айкельсона. Все шло по порядку: первое ускорение ровно через три часа пять минут. Но что будет дальше? "Выходит, я сейчас смогу выскочить навстречу весне, минуя зиму?" Клемперт сел и, откинувшись, посмотрел в окно. Но тут Рауля качнуло: вагон-снаряд, загудев, понесся по своему неведомому пути. За окном уже ничего нельзя было различить. Клочья облаков неслись следом, открывая то серое, то ярко-голубое небо. Изредка в купе проникали тонкие солнечные лучи. Они застывали бледными пятнами по стенам и исчезали. Через пять часов вагон-снаряд задрожал от последнего ускорения. Что-то подсказало Раулю, что движение изменило свое направление. Вагон-снаряд шел длинными и тяжелыми рывками, как бы преодолевая невидимое сопротивление. Казалось, он прорвал заколдованный круг и вырвался в пространство с иными свойствами. Рауля охватил страх перед неизвестностью. Он задернул окно плотной шторкой.
