Коллектив авторов - Классициум (сборник)
– Смотрите!
Канонерка вошла в неширокую протоку и теперь шла в тени лесистого берега, но внезапно впереди открылась тихая заиленная отмель, а за нею бурые голые скалы, заляпанные плоскими пятнами. Жерилло мог поклясться, что это лишайники. Какие еще растения угнездятся на отвесных скалах? Но обычно лишайники разбросаны по камням беспорядочно, а тут кто-то поработал: ножом или специальным скребком кто-то вырезал на фоне камней десяток пятилучевых звезд, на удивление четких.
Пораженный Жерилло перевел взгляд на Холройда:
– Наверное, кто-то спускался на веревке с вершины. С реки на отвесный обрыв не взберешься. Только зачем?
[…] поговорили о начатках человеческого искусства. Капитан Жерилло утверждал, что всё начинается с бессмысленных жестов. Конечно, он не преминул рассказать о некоторых своих любовных приключениях, когда сам умудрялся совершать немало удивительных по нелогичности поступков… не будем называть имена… Но ведь это всё в честь дам, которые того заслуживали… А здесь?.. Звезды на скалах… Зачем? Для кого?.. Капитан мучительно пытался продвинуться в своих размышлениях, но ничего у него не получалось, а инженер Холройд не пожелал развить тему. По мере приближения к цели его всё больше и больше занимали муравьи, а не сумасшедшие. Ну да, некий бельгиец Шарфф выжег огнеметом свое имя на самом крупном ледопаде Европы – спутнике Юпитера. Но это же спутник Юпитера, и хулиганство капитана со временем приобрело смысл символа. А тут глухой уголок Амазонии, на которой и людей почти нет, поскольку бассейну великой реки давно вернули его природное назначение – быть легкими нашей планеты.
Всякий раз, когда в зарослях мелькало самое невзрачное жилье, капитан Жерилло отправлялся на шлюпке к берегу. Даже Холройд всё чаще различал слово саюба. Впрочем, на местных наречиях это слово означало как «невидимый», так и просто «муравей». Похоже, канонерка приближалась к эпицентру событий. Капитан Жерилло оставил, наконец, свои привычные темы, зато лейтенант да Кунха стал разговорчивее. Он уже плавал по Амазонке и знал кое-что о муравьях и теперь, как мог, выкладывал капитану и инженеру свои познания. О злобных рыжих карликах, которые идут на любой объект стройными колоннами и сражаются, как истинные воины; о больших черных муравьях – командирах и вождях, заползающих человеку на шею и на лицо и загрызающих его насмерть. Рассказывал о том, как красные муравьи строят муравейники, достигающие иногда сотни ярдов в поперечнике. Еще два дня Холройд, Жерилло и лейтенант отдельно обсуждали вопрос – есть ли у муравьев глаза? На третьи сутки спор стал слишком ожесточенным. Тогда лейтенант отправился на берег и вернулся с несколькими видами муравьев, посаженных в стеклянные пробирки. Оказалось, что у одних глаза есть, а у других нет. Но у саюба, у муравьев, напавших на Бадаму, глаза точно были. «У них большие глаза, – записал в отчете капитан Жерилло. – Местные жители утверждают, что взгляд этих муравьев трудно выдержать. Они смотрят на человека нагло и ничего не боятся. А укусы их ядовиты. Умирая, жертвы сильно страдают».
– Ну что мы с вами можем противопоставить таким наглым насекомым? – впадал в уныние капитан. – Муравьи приходят и уходят. Так было всегда.
За Тамандой начинается длинный низкий безлюдный берег, который тянется не менее чем на восемьдесят миль. Минуя его, оказываешься у места слияния реки с труднопроизносимым названием Гварамадема с ее притоком Батемо, похожим на большое озеро. Лес подступает тут почти вплотную, поэтому к вечеру канонерка пришвартовалась в густой тени. Впервые за много дней повеяло прохладой, и Холройд с Жерилло засиделись на палубе допоздна. Они выкурили по две сигары, и Жерилло бесконечно рассуждал о муравьях саюба и о том, что они могут натворить, если вырвутся в более населенные людьми края.
В конце концов капитан решил выспаться и, расстелив матрац, лег прямо на теплой палубе. А Холройд еще какое-то время сидел на фальшборте и прислушивался к неровному дыханию капитана. Казалось странным, что история человечества еще существует, что существует само человечество. «Неужели всё это было, было?» – думал Холройд. Объединившись, люди создали немало выдающегося, в том числе оставили в покое бассейн Амазонки. Зачем вырубать леса, если открыта дорога в космос? Талантливые инженеры Королев и фон Браун вывели людей к другим планетам. Экспансия предполагает рост, постоянный рост. Первые орбитальные корабли, первые экспедиции к Марсу и Венере, освоение спутников планет-гигантов, миграции людей на всё более осваиваемые Меркурий, Венеру, Марс, Ио, Европу и Ганимед изменили отношение людей к времени и к пространству. И только вот в таких глухих уголках Земли всё течет по-прежнему.
«Муравьи приходят и уходят».
Фонарь на носу канонерки еле светил.
Над фонарем вился бесшумный, призрачный рой мотыльков, во тьме невидимого леса мерцали, как искорки, огоньки светляков. Или то вспыхивали глаза саюба? Непостижимая беспредельность тропического леса изумляла и подавляла инженера. В Англии он привык думать, что Земля давно и безраздельно принадлежит человеку. В Англии это, впрочем, так и было: дикие звери и растения живут там исключительно по милости человека и его доброй воле; там повсюду дороги, изгороди и царит полная безопасность. Земля даже раскрашена так, чтобы показать права человека на нее. Но тут невидимый лес казался непобедимым, а человек выглядел в лучшем случае гостем. Предположим на минуту, подумал Холройд, что эти странные саюба способны накапливать знания, ну, как это делают люди с помощью книг и всяческих своих ученых записей. Мысль эта почему-то его тревожила.
2
На следующее утро Холройд узнал, что они находятся в сорока километрах от Бадамы, и его интерес к берегам усилился. Он подымался на палубу каждый раз, когда представлялась возможность увидеть просветы в лесных массивах. Нигде он не видел никаких признаков присутствия человека, если, конечно, не считать таким признаком развалины домов, заросших сорными травами, и потрескавшийся фасад монастыря в Можу, оставленного давным-давно; из оконного проема торчали ветки дерева, в пустых порталах болтались лианы. Утром над рекой летали желтые бабочки с полупрозрачными крыльями; многие из них садились на судно, и матросы ради развлечения их убивали. На десятки миль вокруг шла молчаливая борьба гигантских деревьев, цепких лиан, причудливых цветов, и повсюду крокодилы, черепахи, бесконечные птицы и насекомые чувствовали себя уверенно и невозмутимо, а вот человек… Человек, колонизировавший почти все планеты своей системы, распространял здесь свою власть разве что на редкие вырубки, которые всё равно не покорялись ему; сражался с сорняками, сражался с насекомыми и дикими животными, только чтобы удержаться на жалком клочке земли…
