Николай Симонов - Солнцеворот
— Красота то, какая! Но, почему- то она меня не радует? Нет, надо скорей собираться отсюда, а то сейчас, действительно, расплачусь, тем более знаю, что никто этого не услышит, — думала она, оставшись на берегу прекрасного озера одна.
Решение созрело у нее неожиданно. Когда-то еще в студенческие годы близкая подруга затащила ее в Политехнический музей на лекцию, посвященную проблеме аномальных явлений. Очень строгий и мужественно-сексуальный лектор Всесоюзного общества "Знание" по фамилии Карасёв рассказывал о наличии на Земле мест, где законы земного и магнитного притяжения действуют в непривычном режиме. Он называл их "чертовыми кладбищами" и показал на географической карте мира 12 самых известных аномальных областей. Здесь, по его словам, регулярно возникают электрические вихри, способные переместить людей и предметы из одного пространственно-временного измерения в другое.(2)
— Я, наверное, — думала она, — как раз и попала на такое "чертово кладбище", поэтому мне надо как можно скорее отсюда выбираться. И тогда я вернусь в ХХ век. Хорошо бы при этом, конечно, не оказаться на территории США, или, что еще хуже в Сахаре или на Антарктиде. Но шанс у меня есть, и пренебрегать им, подобно Павлову, я не собираюсь.
Короче говоря, у Олениной созрел следующий план: когда Павлов заснет, она заберет с собой АК-47, карабин, палатку, топор, охотничий нож и котелок, спустится с берега, отвяжет катер, заведет мотор и направится вниз по течению реки, а там видно будет.
— Нехорошо, конечно, — думала она, — оставлять Павлова без огнестрельного оружия, но и рисковать нельзя. Вдруг, он проснется, и пульнет мне в спину?
В рундуке на носу катера, как она успела выяснить, находились кое-какие съестные припасы, например, сгущенное молоко, которое очень бы пригодилось этим симпатичным малышам, Рико и Люку. Оленина любила детей и очень не любила, когда их обижают. Половину сгущенки, а также немного сухарей она была готова оставить в дощатой аборигенской лодке.
Когда Павлов начал ее тормошить, она сделала вид, что ей все еще хочется поспать, и она ленится принимать дежурство. Наконец, она открыла глаза и сказала сонным голосом, что еще пять минут, и она будет в форме. От Павлова неприятно разило водкой и копотью. Когда, потягиваясь и зевая, она выбралась из типи, на земле и на небе было еще темно, только в той стороне, откуда поднимались звезды, чувствовалось приближение рассвета. На землю пала обильная роса — верный признак, что будет хорошая погода. Павлов передал ей АК-47, плащ-дождевик и "командирские" часы, пожелал доброго дня и попросил ровно через час снять с костра ведро, в котором коптилась свинина. Оленина уверила его в том, что все будет полный OK и пожелала ему приятных сновидений.
Павлов подбросил в очаг немного дров, разделся догола и залез в еще хранящий тепло Олениной спальный мешок. Устроившись в мешке, Павлов зевнул, и мгновенно провалился в глубокий сон. Он спал так крепко, что не слышал, как Оленина несколько раз появлялась в типи, чтобы забрать палатку и карабин, а в последний раз — чтобы подбросить в очаг дровишек. Он даже не проснулся после того, как она завела мотор и поплыла на катере вниз по разлившейся реке.
Оленина неплохо знала устройство маломерного судна, которое она "одолжила" у Павлова. Ее даже немного мучила совесть за свой безрассудный поступок, но ничего поделать с собой она уже не могла: если решение принято, назад дороги нет. В соответствии с показаниями циферблата часов, которые вручил ей Павлов, ее бегство из мира таежной глухомани и непонятных аборигенов началось ровно в 7.00. Над рекой расстилался белесый туман. Чтобы улучшить видимость, она включила сигнальные огни и фары. За два часа, ловко лавируя между плывущими по реке стволами деревьев и прочего лесного мусора, она добралась до большой реки и поплыла вниз по течению. Впереди по курсу она видела похожую на два горба верблюда гору, переливающуюся оттенками красного и розового цветов.
Обходя скопление торчащих из-под воды деревьев, она не заметила поднявшийся со дна реки огромный ствол старой осины, столкнувшись с которым ее катер перевернулся. Оленина оказалась в воде с автоматом Калашникова за спиной. Она успела уцепиться за проплывающую мимо ее мачту с обрывками паруса, на которой ее, вконец обессиленную, прибило к берегу.
Она с трудом выбралась на сухое место, бросила автомат на землю, сняла с себя мокрую одежду и попыталась энергичными движениями разогреться. Но это не помогало. Тогда она собрала, сколько могла валежника. Из сухого мха и березовой коры соорудила что-то вроде запала для костра, подняла с земли автомат, вылила из ствола воду, сняла с предохранителя и нажала на курок. АК-47 (слава конструктору Калашникову!), произвел выстрел, который подпалил запал. Таким образом, Оленина смогла развести костер, согреться и высушить одежду.
………………………………………………………………………………………………………
Павлов проснулся как раз в тот момент, когда Оленина выстрелом из Калаша добывала огонь. Звука выстрела он, разумеется, услышать не мог по причине его отдаленности, но, вот, какое-то нехорошее предчувствие на мгновение испытал, быстро оделся и выбрался из типи. К своему немалому удивлению он увидел Рико и Люка, которые уже одетые сидели подле "таежного" костра и пили прямо из носика эмалированного чайника, который Павлов, перед тем, как отправиться спать, вскипятил и заправил листьями смородины.
— Где Инга? — спросил он их строгим голосом.
Братья-близнецы вскочили и, перебивая друг друга, заговорили:
— О, дорогой брат! Инга осталась вместе с папой и мамой! Да, она осталась вместе с ними, но она скоро вернется. Папа и мама любят нас и обещали нам помочь. А ты для них, как огонь в домашнем очаге. Да, ты — наша последняя надежда!
— Какие папа и мама!? — начал было сердиться Павлов, но сразу осекся, уразумев, что Рико и Люк пересказывают ему свои детские сны.
Раздумывать было некогда. Он со всех ног помчался к берегу к месту стоянки катера и лодки. Лодка была на месте, но вот катер исчез. Павлов вернулся на стоянку и первым делом забрался в типи, чтобы проверить, на месте ли его карабин "Барс". Ящик с патронами был на месте, а карабин куда-то исчез. Вместе с карабином пропала и палатка. Потом он обнаружил пропажу охотничьего ножа и котелка. Куда-то запропастилась эмалированная кружка.
— Все понятно, — решил он, — сбежала сука ментовская, бросив его одного на произвол судьбы! Хотя, куда же она выплывет в условиях наводнения и полной чужеродности общественной среды? Погибнет ведь, дурочка, ей Бог погибнет!
В этот ответственный момент перед глазами Павлова возникло веретенообразное сгущение воздуха и он услышал жизнерадостный голос Василия Ливанова:
