Евгений Панаско - Десант из прошлого
Замененных страниц в книге оказалось не так уж много.
Наконец мы закончили. Последние строки романа заставили меня вздрогнуть. Вот они какими были: «Начало операции – по получении телеграммы. Возможен сдвиг. Селас Гон».
Телеграмма была! И сдвиг! Но сдвиг чего?
Мы так и этак искали закономерности в измененных строках. Во-первых, их было по две на страницу. Во-вторых, они находились через три строки одна от другой, с каждой страницей, которой коснулись изменения, опускаясь, сохраняя интервал, с верха полосы до низа. Все. Больше закономерностей не было.
Компотов понес совершенный бред о математической структуре возможных флуктуаций, а потом вдруг сказал:
– Давайте выпьем, инспектор. – И вынул бутыль коньяка, спрятанную за книгами на одной из полок.
– Момент, профессор. Подпишите вот это.
– Что это? – спросил он. – Зачем? Ах, кому теперь все это нужно… И подписал отказ от своего заявления. Следствие по делу о попытке уничтожения памятника мысли можно было считать закрытым.
Мы выпили. Меня не оставляло чувство тревоги, какой-то близкой опасности, исходящей от неразгаданной тайны книги «Десант из прошлого». Разумеется, я оба всем доложу, к делу подключатся эксперты… Но инспектор Сбитнев, не справившийся со своим первым делом, не мог спокойно утешаться профессорским коньяком, заедаемым украдкой антиалкогольными таблетками.
Компотов замолчал, уставясь в рюмку круглыми жуткими глазами. Вот он недрогнувшей рукой налил свою рюмку вновь, затем бутыль в его руке бреющим полетом прошла кругом над плоскостью стола, нацеливаясь спикировать горлышком в мою рюмку, но я держал ее в руке, и бутыль совершила точную вертикальную посадку в заданном районе. Взлетела рюмка. Компотов поднес ее ко рту и выпил. Повторил. И вновь, словно взбесившийся робот, с той же точностью налил свою рюмку, поставил бутыль, выпил. Поставил рюмку, взял бутыль, налил, поставил бутыль, взял рюмку, выпил…
– Эй, эй, Леонард Гаврилович, – сказал я. – Остановитесь.
Он поглядел на меня и с подвыванием, клацая челюстью, стал декламировать:
Непостижимый смысл Вселенной,
Ее всемирный акростих,
Не прочитаешь на коленях
У алтарей богов своих,
И телескопа приближенье
Не близит богова лица,
И нет другого продолжения,
Как выпить доброго винца.
– Пардон, – сказал он, окончив декламацию, – пардон, пардон…
В этот раз, наливая коньяк в мою рюмку, он разлил его, но не огорчился.
– У меня есть еще, – сообщил он, неумело подмигивая.
– Вы знаете, Леонард Гаврилович, – сказал я, – пожалуй, не буду у вас засиживаться. Дела, дела. А коньяком вы того… не злоупотребляйте.
Я поднялся и снова сел.
– Послушайте, – сказал я. – А если прочитать отмеченные нами строки акростихом?
…И то, что было написано акростихом, усугубило мои самые тяжкие опасения. «Тринадцатого на час позже» – эти четыре слова подтверждали, что был, был какой-то заговор, раскрыть который я не сумел. Было двенадцатое, оставались сутки или около суток. До чего? До момента, когда извлеченные из прошлого бароны, князья и графья, эти десантники из прошлого, которых нет и не может быть, начнут штурмовать ядерный арсенал, которого тоже нет?
Вот тебе и непостижимый смысл Вселенной, подумал я. Гонсалес со сдвигом, действуйте. Но ведь приказ начинать! Неужели путч возможен опять?
Наверное, умственное усилие сильно исказило черты моего лица, потому что профессор Компотов, широко ухмыляясь и пьяно подмигивая, стал меня утешать:
– Не расстраивайтесь, инспектор! Часом позже, часом раньше – не все ли равно? Однова живем! – заорал он вдруг, опасно размахивая бутылкой. Затем внезапно стал неподвижен, нахмурился и авторитетно сообщил: – Все это глупости.
Профессор Л. Г. Компотов был безобразно пьян.
Черная тоска охватила меня – я был слепым среди радужных красок мира и глухим в органном зале, я не осязал, не слышал, не видел, и только шестое чувство, чувство тревоги, во весь голос кричало во мне какие-то невнятные, неразборчивые слова.
Доложить, подумал я. Доложить! Немедленно! Шеф умен! Он велик и могуч, он поймет! Мне, ничтожнейшему инспектору, темна вода во облацех, но чую я, чую – время не ждет! Быть может, прольется кровь, и падет она на меня. Где, где она должна пролиться?
Я лихорадочно перелистал «Десант из прошлого». Вот начало операции по захвату арсенала. Все, все здесь расписано: кто, в каком составе, с каким оружием и на каком направлении действует. Складки местности, автомобильные развязки, железная дорога, ориентиры… Неужто все это возможно? Атака, убийство охранников, захват ключей, ядерный шантаж?
Господи, просвети! Ведь нечего захватывать – арсенал ликвидирован!
– Вы знаете, – сказал профессор, глядя на мои усилия, – автор этой книги, он… вы понимаете, что я хочу сказать?
Я уставился на Компотова, ожидая откровения. Оно последовало.
– Это гра-фо-ман! – доброжелательно сообщил профессор, покачивая длинным пальцем, словно указкой. И пока я, наливаясь злобой, готовил на это откровение достойный ответ. Компотов деловито продолжил:
– Могу доказать. На па-ра-док-сальном примере! Графоманы бывают исключительно то… точны в обрисовке второстепенных деталей, они мелочно у… утомительны в перечислении подробностей… Там, где таланту достаточно штриха, графоман в поте лица исши… испишет страницу, но все впустую! Знаете ли вы, что автор этой жо… книжонки не ошибся ни в одной с… строке описания нападения на арсенал? За исключением самой существенной детали!
Компотов мог был доволен. Ответное слово застряло у меня в глотке. О чем он говорит?!
Насладившись паузой, профессор поведал, что как-то раз ему довелось выступать по приглашению перед группой любителей научной фантастики в одном из уголков Старого Света, а именно – местечке под названием Гловице. Совершенно случайно, при подъезде к назначенному месту, Компотову бросилось в глаза, что автомобильная развязка и характерные ориентиры: покосившаяся водонапорная башня, ставшая достопримечательностью вроде рухнувшей полвека назад Пизанской, дубрава к северо-востоку, озеро к западу, железнодорожная ветка и ряд других соответствуют какому-то запомнившемуся ему описанию. Покопавшись немного в своей феноменальной памяти. Компотов установил источник: книгу Гонсалеса, спокойно провел встречу с любителями фантастики, вернулся домой, раскрыл «Десант из прошлого» и убедился, что водонапорная башня, озеро, дубрава и прочее списаны автором с местечка Гловице.
Компотов не поленился еще раз съездить туда специально и с удовлетворением убедился, что в точности описаны даже имевшие место в окрестностях многочисленные овраги. Однако в главном – в главном! – автор допустил, конечно же, грандиозный ляп, каковой чрезвычайно характерен для этой категории графоманов. Какой ляп? Да это же очевидно! В Гловице нет и никогда не было ядерных арсеналов, как и обычных арсеналов и воинских частей вообще! Старая атомная электростанция большой мощности, перед персоналом которой он и был приглашен выступить, – да, есть, но арсенала нет и ни-ког-да не было!
