Майкл Муркок - Конец всех песен
- Это было бы просто счастьем, если она вернется невредимой, сказала ему миссис Ундервуд.
- Тогда то же самое счастье должно хранить ее.
- Вы, вероятно, правы, - сказал Джерек. Он был удручен. Сначала пропал его лучший друг, а теперь - его мать. Он посмотрел на миссис Ундервуд, как если бы она могла снова исчезнуть на его глазах как было однажды, когда он попытался поцеловать ее. Это было так давно.
Миссис Ундервуд заговорила довольно бодро, более, чем требовала в данном случае ситуация.
- Ваша мать не из тех, кто погибает, мистер Корнелиан. Может быть, это ее факсимиле, что было послано сквозь время. Оригинал может все еще находиться здесь.
- Я не уверен, что это возможно, - ответил он, - что-то связанное с сущностью жизни. Я никогда полностью не понимал теории, касающейся трансплантации. Но я не думаю, что можно послать двойника сквозь время, не сопровождая его.
- Она вернется, - сказал Епископ Касл с улыбкой.
Но Джерек, беспокоясь за Лорда Джеггета и склоняясь к мысли, что он погиб, погрузился в молчание и был плохим хозяином во время завтрака.
Прошло еще несколько дней без всяких происшествий, со случайными визитами Миледи Шарлотины, Герцога Королев или снова Епископа Касла. Беседа часто оканчивалась на размышлениях о судьбе Железной Орхидеи, но если Браннарт Морфейл имел новости о ней, он не передавал их даже Миледи Шарлотине, которая играла роль его покровительницы и предоставляла ему лаборатории в своем обширном помещении, над озером. Также никому не говорил Браннарт и о месте нахождения Железной Орхидеи.
Между тем Джерек продолжал ухаживать за Амелией Ундервуд. Он изучил поэму Уэлдрейка (по крайней мере те, которые она могла вспомнить) и нашел, что их можно интерпретировать по отношению к их собственной ситуации: "Так близко любовники были, но их объединению препятствует мир", "Жестокая судьба диктует им, чтобы одинокими шли они по этому пути", и тому подобное - пока она не потеряла интерес к своему любимому поэту. Но Джереку показалось, что Амелия Ундервуд стала чуть теплее к нему. Случайные дружеские поцелуи стали чаще, пожатия руки, улыбки - все говорило о смягчении ее решимости. Он смирился. В самом деле, настолько установившимся стал их домашний уклад жизни, что был почти таким, как если бы они поженились. Джерек надеялся, что она поскользнется случайно, к завершению их романа, дай только время.
Жизнь текла гладко и, кроме колючего спасения в глубине его души за мать и Лорда Джеггета, он испытывал спокойствие, которым не наслаждался с тех пор, как миссис Ундервуд и он впервые разделили вместе дом. Он отказывался вспоминать, что всякий раз, когда приходил к какому-то мирному существованию, оно всегда нарушалось какой-нибудь новой драмой. Но, по мере того, как продолжались дни без событий, в нем росло ощущение неизбежного ожидания, пока он не начал желать, чтобы то, что случится случилось скорее. Он даже определил источник следующего удара - он будет нанесен Железной Орхидеей, вернувшейся с сенсационной информацией, или Джеггетом, который прикажет им вернуться в Палеозой, чтобы завершить какую-нибудь пропущенную задачу.
И удар был нанесен. Он произошел одним утром, примерно три недели спустя после того, как она поселилась в новом доме. Сперва раздался громкий стук в парадную дверь. Джерек встал с постели и вышел на балкон, чтобы посмотреть, кто беспокоит их таким образом (никто, кого он знал, не пользуется таким образом дверью). На подъемном мосту через ров столпилась группа людей, хорошо знакомых ему. Человеком, стучавшим в дверь, был инспектор Спрингер в новом костюме и новой шляпе, неотличимых от предыдущей его одежды: вокруг него столпились несколько дюжин полицейских, десять или двенадцать человек, позади их всех важный, но с немного безумными глазами, стоял никто иной, как мистер Ундервуд со своим пенсне на носу, аккуратно причесанный на пробор с соломенного цвета волосами, в темном костюме, исключительно жестком воротничке и манжетах, с туго перевязанном галстуком и в черных блестящих ботинках. В руке он держал шляпу, такую же как у инспектора Спрингера. Позади этой компании на небольшом расстоянии жужжала огромная конструкция, состоящая из ряда взаимосвязанных колес и храповиков, стеклянных стержней и обитых скамеек открытая ящикоподобная машина, очень похожая на ту, которую Джерек видел в Палеозое. За управлением сидел бородатый мужчина, который дал им корзину с едой. Он первым заметил Джерека и помахал ему приветственно рукой.
С ближайшего балкона послышался приглушенный крик:
- Гарольд!
Мистер Ундервуд поднял глаза и холодно уставился на свою жену, стоявшую в неглиже и тапочках, не ассоциирующуюся с домохозяйкой из Бромли.
- Ха! - сказал он, находя подтверждение своим самым худшим опасениям. Затем он заметил Джерека, смотрящего сверху на него. - Ха!
- Почему вы здесь? - прохрипел Джерек прежде чем осознал, что они не понимают его слов.
Инспектор Спрингер начал прочищать свое горло, но Гарольд Ундервуд заговорил первым:
- Игри Гэйзе, - казалось, сказал он.
- Риджика баттероб онэ!
- Нам лучше впустить их, мистер Корнелиан, - сказала миссис Ундервуд слабым голосом.
14. РАЗЛИЧНЫЕ СТРАХИ, МНОГО СУТОЛОКИ, ПОСПЕШНАЯ ЭКСКУРСИЯ
- Я, сэр, - сказал инспектор Спрингер с большим удовлетворением, наделен специальными полномочиями. Сам канцлер приказал мне разобраться в этом деле.
- Моя новая машина... э... мой хронобус был реквизирован, - сказал извиняющимся голосом путешественник во времени. - Как патриот, хотя, строго говоря, не из этой вселенной...
- В условиях крайней секретности, - продолжал инспектор, мы отправились с нашей миссией...
Джерек и миссис Ундервуд стояли на пороге и рассматривали своих гостей.
- Какая миссия? - миссис Ундервуд недовольно нахмурилась на мужа.
- Поместить главарей этого заговора под арест и вернуть в наше столетие, чтобы они - между прочим, среди них и вы - были допрошены об их мотивах и намерениях, - инспектор Спрингер явно цитировал выдержку из приказа.
- А мистер Ундервуд? - спросил вежливо Джерек. - Почему он здесь?
- Он один из немногих, кто может опознать людей, которых мы ищем. Как бы то ни было, он согласился добровольно.
Она сказала с удивлением:
- Ты прилетел забрать меня назад, Гарольд?
- Ха! - ответил ее муж.
Сержант Шервуд, потея, и, казалось, не владея собой, теребил тугой темно-голубой воротничок. Он вышел из рядов констеблей (которые, подобно ему, казалось, страдали от шока), и, отдав салют, встал рядом со своим начальником.
- Нам арестовать этих двоих, сэр?
