Ника Созонова - Сказ о пути
— Я пытался, я действительно пытался, но мне его не вытащить! Придется самой, малышка. — Сказав эту непонятную фразу, незнакомка умолкла. Спустя полминуты снова заговорила, но теперь слова и интонации звучали иначе: — Э-эей, красавчик… я, кажется, задремала тут с тобой! Слушай, ты не угостишь даму мадерой?.. А то в горле пересохло — жуть.
Алексей открыл глаза. Лицо девки напротив было тупым и пропитым. На нижней губе повисла розовая от помады нить слюны.
— Пошла к черту! — с облегчением выдохнул он и, поднявшись, вышел — почти выбежал, из бара.
Он пытался, он действительно пытался. Меловой круг на паркете. Зажмуриться до хруста челюстей… и ничего. Совсем ничего. Снова и снова открывая глаза, он видел одно и то же: обрыдлый диван, плетеное кресло, веселенькие цветистые занавески.
Дверь закрылась, мышеловка захлопнулась, выхода нет.
В ярости и отчаяньи после очередной безуспешной попытки Алексей разбил кулаком оконное стекло. Вместе с мелодичным звоном в квартиру влетел морозный декабрьский воздух.
Вернувшаяся с работы Леля увидела его сидящим на полу, в размазанном меловом круге. Кровь с рассеченной руки застыла на паркете причудливым лаковым узором. Плача уже не скрываясь, она перерыла весь дом в поисках бинта и, не найдя, принялась разрывать на полосы чистую простыню. Алексей безучастно наблюдал за ее метаниями, но стоило Леле приблизиться и взять его за руку, чтобы перевязать — толкнул ее с такой силой, что она не удержалась на ногах.
— Мне не нужна твоя помощь! Я справлюсь сам.
Голос слушался плохо, он уже не помнил, сколько выпил сегодня, и даже ноющая боль в иссеченной осколками руке не помогала протрезветь.
Леля, всхлипнув, съежилась в клубочек напротив.
— Ну, зачем ты так?.. Пожалуйста, давай поедем в больницу! — Она протягивала в трясущихся руках белую тряпку, уже не решаясь дотронуться. — Может быть, у тебя глубокие раны, задето сухожилие или нерв… нужно зашивать… Господи, меловой круг какой-то! Ты что, вызывал тут духов?.. Прошу тебя…
Алексей неожиданно для себя ощутил острую потребность сжать ее — впитать, вобрать в себя. Он притянул ее голову, не замечая, что не соизмеряет свой силы и причиняет боль. Он измазал своей кровью ее висок и волосы. Сквозь алкогольную муть он почти не соображал, что делает, и только слышал, как грохочет ее сердце — огромное, пугливое. А еще он знал, что сейчас она боится его, смертельно боится.
— Пожалуйста, потерпи, — жарко зашептал он ей в ухо, — это пройдет, будет легче… дальше обязательно будет легче, ведь иначе и быть не может. У нас просто нет выбора, да и выхода тоже нет… Я болен, я признаю это, я стану пить таблетки, которые прописала твоя Наталья… Я попытаюсь выздороветь, стать сильным и нужным тебе…
— Ты мне и так нужен, слышишь? — Леля расслабилась, ее плечи больше не вздрагивали. Она вжалась в него и казалась слабой и маленькой. — Я люблю тебя, глупенький, иначе давно бы ушла. Я ведь не такая безвольная тряпка, как ты думаешь… Все станет лучше, действительно лучше, мы с тобой справимся, я уверена в этом…
Алексей чувствовал, как что-то болезненно-натянутое внутри отпустило. Так и нужно, наверное. Неважно, действительно ли он умел проходить сквозь миры и видел сотни чужих рассветов, или все это ему привиделось. Леля с ним, и пусть она не верит ему, зато любит. Может, это действительно его дом. Нет, не так: Дом, с большой буквы. И уйти отсюда у него не получается, потому что он нашел то, что искал так долго.
— Давай сюда твою тряпку. Если хочешь, поедем в травмпункт, хотя сомневаюсь, что это мне сейчас жизненно необходимо.
— А что тебе жизненно необходимо?
— Ты, — он засмеялся, поняв, что все-таки протрезвел, и подул ей на слипшиеся и пахнущие его кровью волосы.
Они гуляли весь день. Построили две снежных крепости и перебрасывались снежками, хоронясь за их стенами. Алексей чувствовал себя почти выздоровевшим. То, что терзало его так долго, ослабило свою хватку. Либо он научился с этим жить, смирился, сросся — это стало его частью, такой же, как рука или нога — привычной, вечной…
Леля, смеясь, говорила, что они пережили кризис отношений и дальше у них все будет безоблачно и хорошо. Самое странное, что даже во время этого кризиса он умудрился не бросить свою работу, и поэтому им было на что жить, и Леля могла перейти на полставки и доучиться, как она давно хотела.
— Я так рада, что эта зима наконец-то закончилась!
Она подкралась с тыла и коварно атаковала, а затем, свалив его в сугроб, с видом победительницы уселась на поверженное тело.
— Как это закончилась? Декабрь на дворе. Тебе не кажется, что ты слегка поторопилась?
— Ты ничего не понял! — Она укусила его в нос, а потом завизжала — когда он сыпанул ей пригоршню снега за воротник. И вдруг отстранилась и погрустнела. — Мне так странно и тревожно сегодня с утра. Мне кажется почему-то, что завтра я тебя не увижу.
— Что за нелепые разговоры?
Он строго заглянул ей в глаза, но она отвернулась.
— Ничего, забудь. Просто сон дурацкий приснился.
— С каких это пор ты начала видеть сны? Ты же всегда говорила, что каждую ночь словно умираешь, а утром воскресаешь, и в промежутке — как посмертие у атеистов — абсолютная пустота.
Леля неопределенно пожала плечами. Они встали, отряхнули друг друга от снега и медленно двинулись по направлению к дому.
— И что же ты видела во сне? — нарушил он молчание.
— Ничего не видела. Слышала голос. Он посоветовал мне попросить у тебя прощения. А ведь прощения просят перед тем, как…
— У меня прощения? За что? И вообще, ты сейчас говоришь редкие глупости.
— Он сказал, что я сломала тебя дважды. Не знаю почему, но я ему поверила.
— И чей же это был голос? — с иронией осведомился он. — Мужской? Женский?
— Скорее, детский. Впрочем, точно сказать не могу…
Алексей остановился. Провел ладонью по ее щеке, подул на брови в капельках растаявших снежинок и спутанные ресницы вокруг пригасших глаз.
— Не бойся, все будет хорошо. Сны — странная вещь. Часто они играют на наших страхах, наших комплексах. Ты не видела снов прежде, и потому не привыкла к ним. Вот и воспринимаешь их слишком серьезно.
— Да ладно тебе! — Леля звонко расхохоталась. — Поверил, да? Я тут ему лапши на уши вешаю, а он ведется, как маленький! Вот забавно… — Затем добавила задумчиво: — Да и вообще, сам подумай: ну как можно тебя сломать? Ты ведь не фарфоровый и не стеклянный…
В этот день они вернулись домой не вместе: она давно собиралась зайти к старшей сестре, а у него были дела в офисе, в котором он работал. Дела заняли больше времени, чем он рассчитывал, но когда Алексей вернулся домой, Лели еще не было. Она и раньше задерживалась, а порой даже ночевала у сестренки, особенно, когда та ссорилась с мужем. Но всегда предупреждала об этом.
