Ник Саган - Лабиринты рая
Сначала я отыскал свои старые бумаги. Письменные работы, тесты, контрольные. Тут же были стихи, надо сказать, очень плохие, в них я сравнивал свое сердце с увядающей розой. Хуже того, я рифмовал «старый мол» и димедрол, а также Венеру Милосскую. Мне даже стало как-то неловко за самого себя. К тому же эти вирши совершенно не соответствовали заданной теме. Красным цветом был приписан только один комментарий от Маэстро: «Какое отношение все это имеет к Томасу Джефферсону?»
Думаю, я был из тех детей, что всегда выбирают непроторенную дорожку.
Я листал свои школьные работы, и ностальгия отступала, приходило знание, отпущение грехов и смерть. Знание явилось в виде инструментов дешифровки. Просто сногсшибательный набор файлов, мечта хакера. Я сам его программировал, плод растраченной впустую молодости. Мне всегда казалось важным знать, как далеко можно заходить в той или иной ситуации, причем не только с людьми, но и с различными конфигурациями. Сначала мне пришлось потратить время, чтобы снова научиться управляться с файлом. Прекрасно. Теперь я могу перенести эти файлы к мосту Чинват и протестировать паука. Я мог взломать Пейса незаметно для системы, все, что мне нужно, — это доступ, время и немного везения.
Я повертел иконки и выбрал один из файлов, названный «Убойным файлом». Он казался знакомым. Я щелкнул по нему, и в руках у меня материализовался пистолет. Небольшой, но мощный, такие называют карманными ракетами. Он удобно лег в руке, хотя я держал его левой. Он появился с уже взведенным курком — очень разумно. Я посмотрел в прицел — белая точка в центре и две по бокам. Я нацелил оружие прямо в…
Что за чертовщина! В Лазаря!
Он стоял в дверях, пистолет висел у него на поясе в кобуре. Рассматривая меня, он постукивал костяшками пальцев в ожидании.
— Жми, — сказал он. Я выстрелил в него. Он исчез.
И сразу же возник в другом месте. Я развернулся, прицелился прямо в голову.
— Жми, партнер, — сказал он. И пошел на меня.
Я снова выстрелил. Два из двух. Я еще пострелял, и у меня получилось девять из десяти. Наконец я от него освободился.
«Убойный файл» — программа-стрелялка. Мой способ справляться с романтическими неудачами — снова и снова стрелять в своего соперника. Я убивал Лазаря раз сто, не настоящего Лаза, а его клон в ГВР. Он был моей боксерской грушей.
Я невиновен! Мне казалось, это я убил его, а на самом деле не я!
Какое облегчение, слава богу. В ГВР одна реальность заменяет другую, выброс Каллиопы все спутал в моей голове. Меня окатила волна облегчения, я непроизвольно улыбался. Я не был убийцей, я не сгубил свою жизнь, у меня еще есть будущее.
Я прошептал «спасибо» каким-то высшим силам — не знаю, что это за силы, но я так им благодарен, — а может, я прошептал это самому себе, той части меня, которая верила, не допускала мысли, что я могу оказаться настолько плохим. Теперь я стал лучше относиться к себе.
Но — и это было критическое «но», которое портило мое эйфорическое состояние, — если не я убил Лазаря, то кто же это сделал?
Кто-то вытащил его из ГВР. Я знал, что он мертв, сердцем чувствовал. Так кто же его убил?
Вероятно, тот же гад, что пытался убить меня.
* * *Не исключено, что у Пейса есть ответы. Я вернул программу-стрелялку на место (карманная ракета и Лазарь исчезли). Я уже начал вытаскивать руку из прямоугольника, когда увидел надпись «Дум», запрятанную внутри. Еще одна игра? Навряд ли. Открывая ее безымянным пальцем, я чувствовал, как меня все сильнее охватывает любопытство.
Сначала это было похоже на чернильную кляксу: расползаясь в разные стороны, оно выглядело, как ошибка при печати, — затем пятно стало превращаться в мужчину футов триста весом. Иссиня-черный пышный воротник. Иссиня-черная одежда. Иссиня-черные очки от солнца. Не меньше трехсот фунтов весом, бледный, как все они бывают.
Он обрел форму и уверенно шагнул в комнату. Сразу же отшатнулся и осел на пол, пытаясь прикрыть лицо, сотрясаясь всем своим могучим телом, кожа заблестела под льющимися из окна лучами солнца.
— Господь всемогущий, — завопил он, — закрой же занавески!
Как только я должным образом затемнил комнату, он поднялся на ноги, прокашлялся и стряхнул пыль с одежды.
— Что ты делаешь? — нахмурился он. — Хочешь оставить моих детей сиротами?
— Ты — вампир, — заявил я.
— Ну и что?
— Ты толстый.
— Очень тонкое замечание, — усмехнулся он. — Я толстый вампир, потому что я вампир способный! — Широко улыбаясь, он похлопал себя по животу, при этом обнажились его острые клыки.
То был мой старый вассал Элоисий Рок, болотный вампир.
Он — мое первое творение в ГВР. Мой друг, товарищ, мажордом. Хороший человек. Когда я подрос, я заменил его на Жасмин. Не скажу, что я об этом жалею: на нее намного приятнее смотреть. Все равно Рок хорошо ко мне относился. Ни разу меня не ударил.
— Вот теперь я тебя вспомнил.
— Давно пора! — рявкнул он, потирая волдыри, вскочившие на руках. — Есть для меня работенка, сквайр? Ты же знаешь, я всегда хочу пить.
Ну что ж, пора готовить вечеринку, раз я ее назначил.
— Как насчет раздачи спиртного?
— У-у-у… — Он был разочарован. — Бармен. Ммм… И никаких убийств?
— Нет.
— Ну надо же, без убийств. И никого не надо покалечить?
— Никого.
— И даже кровь нельзя пустить?
— Потом, — пообещал я. — Если будешь хорошо себя вести.
— Я и так лучше всех, — похвастался он.
Он вытащил из кармана черно-оранжевую брошку. Бабочка-монарх, мой символ. Он перекатывал ее пальцами, как серебряный доллар, потом приколол на грудь.
— Я снова на часах, — сказал он.
«Монстр» на старофранцузском означает «божественное предупреждение, чудесный знак от Бога». Какая ирония, разве может чудовище быть послано Богом?
Я считаю, что о человеке можно судить по тому, какие чудовища ему больше нравятся. Мне нравятся вампиры. Традиционные монстры, сосущие кровь. Они отказываются от своей души, чтобы жить вечно. Жестокая сделка, но если вы боитесь смерти, это выход.
Как гласит легенда, вампиры взаимодействуют и с миром живых, и с миром мертвых. Между двумя царствами существует преграда, и чем короче становятся дни, тем тоньше преграда. Интересно, когда она тоньше всего? В Хэллоуин!
Значит, как только я выбрал себе имя, я стал окружать себя вампирами — многие годы они сосали кровь у киборгов Тайлера, костный мозг у страшилищ Меркуцио, ядовитую сукровицу у Смайликов Фантазии. А потом они просто пили кровь. Значит, они больше не удивляли меня, я их перерос.
«Есть три страха», — подумал я, вспоминая свою старую теорию.
Традиционные чудовища базируются на трех видах страха.
