Георгий Гуревич - Темпоград
Нервные музыкальные пальцы Хулио Вильяновы нажимают на клавиши.
Карта. На ней зажигается десятка два лампочек. Шахты действуют.
Пустыня, берег, гора, селение. Всюду столбы ослепительного света бьют в небо.
Чудовищный ураган в пустыне. Экран заслонила туча песка.
Море отступило. Заросли горят. Катятся в реку домишки. Сама она выплеснулась на противоположный берег.
Карта. От засветившихся лампочек расползается сияние. Весь глобус окутывает красноватая дымка.
Над пустыней, над морем, над горами и рекой пламя - эта самая дымка. Под ним черная обожженная земля.
Гранатов усмехнулся:
- Мигрени не будет, если отрубить голову. Поздравляю, Анджей, ты нашел радикальное решение. Я тут прикидывал в уме. В нормальных условиях Той получает от своего солнца два килограмма энергии в секунду, после взрыва новой - тонн двадцать. Твои жерла должны выбрасывать миллион тонн. Здорово! Но непрактично.
- А я в порядке бреда, - возразил Ганцевич, не слишком смущенный. Когда идет мозговой штурм, бред разрешается. Я бы не отвергал с налета, лучше поискал бы рациональное зерно.
- Зернышко, может, и есть, - согласился Гранатов. - Зернышко в том, что нужны простые решения. Поищем.
Воцарилось принужденное молчание. Другие ученые стеснялись высказываться "в порядке бреда", искали умеренные идеи. Но легко ли решить космическую проблему умеренными средствами?
Через некоторое время привстал Катаяма, японский гидролог, коротко остриженный, не старый еще, не седой, но сморщенный и с тяжелыми мешками под глазами.
- Мой уважаемый коллега и сосед по столу профессор Бхакти очень точно и справедливо отметил, что жители планеты Той вовсе не стремятся к эвакуации. Они предпочли бы остаться на своей планете и переждать беду. И если я правильно рассуждаю, мне представляется, что возможность переждать имеется. Я внимательно читал и перечитывал записки профессора Юстуса, столь предупредительно присланные нам. Глубоко сожалею, что сам профессор не сумел прибыть, его присутствие сразу продвинуло бы нашу дискуссию. И вот, по мнению профессора Юстуса, а на мнение его можно положиться всецело, взрыв новой только опалит грунт, вскипятит поверхность океана, исключительно поверхность, рыбы же на дне даже не заметят ничего, поскольку температура в придонных слоях останется около нуля. Следовательно, усиленную радиацию можно переждать и на дне и в убежищах, в подвалах, даже в пещерах. Подземные убежища тоиты могут копать сами, простыми лопатами; с подводными мы им поможем. Вероятно, надо будет помочь и с запасами пищи... возможно, выдадим им комплекты анализ-синтез. Мне видится здесь меньше сложностей, чем при эвакуации. Уж, во всяком случае, тоиты останутся на своей планете.
- Выслушаем Скептика тоже, - сказал Гранатов.
В полутьме на округлых холмиках донного ила массивное угловатое сооружение.
Коридоры, коридоры, серые чугунные коридоры. Каморки с чугунными стенами.
В одной из них, сидя на полу, молодой охотник, брезгливо морщась, вылавливает из миски белковый студень. Потом от скуки тычет копьем в стену.
В другой каморке, прислонившись к стене, сидит художник. От скуки царапает узоры на полу.
Верховный жрец, потрясая кулаками, проклинает пришельцев.
Клактл, вздыхая, смотрит на потолок. Неба нет. Что делать под водой астроному?
Старуха толчет муку в ступе. Вот она, пожалуй, почти довольна. Сытно, тепло, безопасно, дочка рядом.
Бьется головой о стенку кочевник. Тоска! Но вот привстал. Нащупывает меч. Выглядывает. Крадется по коридору. Тоска! Однако где-то здесь прячутся нежные желтые девушки. Набег в коридоре! Коридорная война!
Ученые без удовольствия смотрели на экраны.
- Тюрьма! - резюмировал Вильянова.
- Но позвольте заметить, что тюрьма временная, - возразил Катаяма. Через год горячая волна схлынет, и тоиты вернутся в привычные места.
Скептик немедленно отозвался.
Берег. Мутные волны выбрасывают на песок разварившуюся рыбу. Из воды показываются круглые шлемы водолазных скафандров. Тоитские витязи выходят на сушу. Отвинчивают шлемы. Перед ними голая, местами оплавленная, растрескавшаяся равнина. Так выглядит глинистое дно высохшего озера. Кучи мокрого пепла. Обугленные кочки и пни. Обгорелые кости кое-где. Пустота.
- Да-ммм, - вздохнул Вильянова.
- У меня предложение, - начал Ганцевич. Все заулыбались, заранее собираясь услышать нечто "в порядке бреда". - Я настаиваю, что решать надо глобально. Пусть убежища... но для всей планеты. Надо раз навсегда вынести за скобки разговоры и переговоры с каждым из двадцати миллионов тоитов. Общее убежище.
- Ты предлагаешь выкопать целую подземную страну, тоитскую Плутонию, Анджей?
- Нет, не подвал, а крышу. Я предлагаю зеркало над планетой, чтобы отразить все лучи и частицы. Зеркало из напряженного вакуума, как в вакоскопе. Там десятки метров, а здесь тысячи километров. Разница только количественная.
- Но существенная. Количество переходит в качество. Нужен другой принцип, - возразил Баумгольц.
- У нас есть время, чтобы найти другой принцип.
- Запроси Скептика, Юлий Валентинич!
Скептик на это раз был лаконичен. Показал темный шар на звездном фоне, прочертил над шаром заслонку. Огненные струи ударили в эту заслонку сверху и, обогнув ее, облизали всю планету.
- Это не возражение, - упирался Ганцевич. - Скептик ничего не соображает. Зеркало может быть объемным, цилиндрическим, многогранным, почти шарообразным, замкнутым.
- Масштаб: одна десятитысячная, - потребовал Гранатов.
Экран почернел.
- Пережгли, - забеспокоился Баумгольц.
- Не пережгли. Ночь, - догадался Гранатов. - Глухая тьма. И тьма на год-два. Зима. Мороз. Голод. "Спасибо, - скажут нам тоиты, - спасибо за этакое спасение".
- Что же делать? Постепенно устроим освещение, отопление. Перетерпят как-нибудь.
- Есть еще предложения? - Гранатов поглядел направо-налево, но зал не отозвался. - Если нет, будем подводить итоги. Мне кажется, что мы перебрали основные варианты. Когда орел пикирует на зайца (сравним Лямбду В с орлом, а Той с зайчишкой), у косого два выхода: улепетывать или схорониться. Анджей подсказал нам еще два - глобальные. Получилось четыре решения: убежать населению, убежать всей планете, спрятать население, спрятать всю планету. Кажется, больше ничего не придумаешь. Но есть и еще одно решение, нам, темпоградцам, полагалось бы вспомнить о нем в первую очередь: убежать можно не только в дали пространства, но и во время, можно спрятаться в ускоренном времени. Что я предлагаю конкретно? Давайте сделаем у себя и пришлем на Той не тысячи убежищ, а один-единственный Т-град, копию нашего, но упрощенную, уменьшенную, значит, ускоренную. Наш год - земные сутки, их год - наши сутки. У нас до 18 июля десятки рабочих лет, у них - несколько веков - эпохи! Есть время все переиначить. Но не мы будем переиначивать. Пошлем туда только учителей, поселим в городе только тоитских детей, познакомим их с нашей культурой. Станут взрослыми и пусть тогда ищут решение сами. Могут размножать т-градики почкованием, своих собственных родителей уговаривать, приглашать в свои города, могут придумать (сотни лет! эпоха!) какие-то необыкновенные меры. А может быть, спрячутся еще глубже в вещество и во время. Ведь для атомов-то взрыв новой безопасен, атомы горячая волна не испортит. Да, в сущности, и наше темпополе непробиваемо для лучей и горячих газов. В т-градиках можно и переждать катастрофу.
