Йен Уотсон - Книга Бытия
— Ты можешь совсем остановить время? — спросил Мэрдолак.
— Я? Э… не совсем еще. Слушайте, люди, я действительно не могу мешкать слишком долго. Я теряю контакт с самим собой. Встретимся, когда вы все умрете. Пока!
— Подожди! — закричала я. Но Червь ушел, как мне показалось, с подозрительной поспешностью.
Мэрдолак вздохнул:
— О боже. Так близко — и еще так далеко. Давай покажем Йалин пять ритуалов медитации?
— Да, это может произвести прорыв.
— О чем вы? — спросила я.
— О наших методиках, — ответил он. — Есть ритуал продолжительный и циклический. Потом есть мимолетный ритуал, и ритуал мгновенный, и синхронный, которым заняты замедленные во времени любовники…
— Что за прорыв?
— Конечно существование! — воскликнула Пира-па.
— О, ты имеешь в виду прорыв к тем очертаниям, что отбрасывают тени?
— Ты действительно можешь видеть их? — Голос Пира-па снова зазвучал с оттенком благоговения.
— Она уже видела их в Ка-пространстве, Пипи. Она так пишет в своей книге. Помнишь загадку про ворона и конторку? Помнишь, как она догадалась, что пустота воображает форму нашей вселенной бессознательно? Она уже знает больше, чем Червь Реки. Но она не знает, что она знает.
— Я скажу, что не знаю, — сказала я.
— Это потому, что твой ум не приучен к дисциплине, Йалин. Ты ухватила знания, как кошка, которая стащила тушенного в белом вине маслюка, приготовленного так, что пальчики оближешь. Кошка не знает, что такое суп; она только кормится. Торопливо поедая пищу, она не ощущает настоящего вкуса. В другой раз она поймает и схрумкает муху.
— Почему ты думаешь, что кошка не оценит хорошо приготовленного блюда?
— Может быть, ей раздавленная муха на десерт так же вкусна, как крутон (на самом деле я в это не верю!).
— Ты отклонилась от темы.
— Ха. Ты первый начал о кошках. Я говорила о формах, что отбрасывают тени, которые мне случилось мельком увидеть, только немного раньше, перед тем как вы двое присоединились ко мне!
— Правда? Ты еще небезнадежна! Давай проинструктируем тебя по первому ритуалу, продолжительности.
— Ладно, если это позволит обогнать время.
— Нет, ты не должна обгонять время. Время, должно обогнать тебя. Начни с осознания того, что ты видишь. Потом попытайся разглядеть то, чего не можешь увидеть. Смотри в зазоры! Лови дыхание Бытия в прыжке, между «туда» и «обратно». Обычно мир дышит слишком быстро, чтобы мы могли это заметить…
Прошло неизмеримое количество времени.
Я не стала знатоком в вопросе дыхания Бытия. И не стали такими уж знатоками и двое моих инструкторов, хотя я догадываюсь, что они продвинулись в этом намного дальше, чем все остальные, кого я когда-либо знала. Может быть, Знатоки из мира Амброза могли подбросить папе и Пипи пару намеков, но опять же, может быть, и нет.
В любом случае, пока я была занята осознанием и неосознанием, вокруг стало происходить что-то зловещее. Рядом с папой медленно проступили очертания Креденс. С тем, что показалось мне в моем замедленном состоянии бесконечным терпением, она принялась выворачивать руку Пипи из папиного захвата, и я разом потеряла контакт с ними обоими!
Шагом улитки Креденс плавно поставила ногу прямо перед папой, перенесла на нее вес своего тела. Шаг. Медленно подняла снова.
У меня была целая уйма времени, чтобы просчитать ее намерение. Мне даже удалось слегка высвободить руку из ладони Пипи. Я даже смогла чуть отодвинуться в сторону.
Но к этому моменту то зловещее обернулось уже реальной угрозой. Как я пыталась избежать еe! И как бесполезно было пытаться!
Папа медленно падал. Его туша навалилась на меня, а Креденс тем временем ускользнула. Его огромный живот толкал меня назад. Я медленно упала на спину — и гора-Мэрдолак последовал за мной.
О да, у меня было предостаточно времени, чтобы осознать то, что происходит. И то, что происходило, было «трагическим несчастным случаем», когда бедную малышку Йалин мог насмерть раздавить громадный шеф-повар, который, увы, потерял равновесие. Или раздавить, или задушить — или и то и другое.
Где, черт побери, Шуши и Целия?
Наверху, конечно! Под каким-нибудь предлогом отправленные туда самой же Креденс, которая, разумеется, теперь тоже была наверху. Она отвлекла и задержала обоих наблюдателей — которые подтвердили бы потом ее алиби, — а через некоторое время могла вдруг появиться на верхней ступеньке лестницы, обнаружить страшное несчастье и пронзительно закричать.
Не думаю, что Креденс удалось бы свалить с ног Мэрдолака в обычных условиях. Он должен был быть замедлен во времени, чтобы потерять способность восстановить равновесие. Так кто поверит, что она толкнула его? Боюсь, это будут не папа и не Пипи. Креденс очень хитро все подстроила.
Я ме-е-ед-лен-нно ударилась о циновку. И он ме-е-ед-лен-нно придавил меня.
Проклятая сука Креденс!
Нет, погодите. Когда Креденс в прошлый раз совершила подлость — тогда, когда подвесила одурманенную Марсиаллу в джунглях высоко на гигантском дереве, — тогда в этом был виноват именно Червь! Старина сам признался потом. Червь забавлялся с мыслями Креденс, он управлял и манипулировал ею, а она даже не догадывалась об этом.
Червь похвалялся, что знает десять тысяч смертей. Десять тысяч способов умереть. И он хотел, чтобы я умерла. В мозгу Креденс он мог быстро найти основания для недовольства мной, чтобы привести ее в бешенство. Он явился сюда, чтобы быстро оценить обстановку, а потом разорвал контакт с неподобающей поспешностью…
Туша Мэрдолака давила невыносимо.
Циновка внизу и живот сверху скоро потеряли всякую упругость и мягкость. Это были две глыбы гранита, что со страшной силой стремились друг к другу, стискивая меня. Я была похоронена заживо, а гора постепенно вжималась в меня, фунт за фунтом.
Да, это Червь. Он манипулировал Креденс. Я была уверена в этом. Креденс была только жертвой обмана. А Мэрдолак? А он был просто падающим телом.
Червь, может, и знал десять тысяч смертей, но, бьюсь об заклад, он никогда не знал смерти, такой, как эта:
Смерть от выстрела Эдрика была быстрой. Засыхание, замерзание и разрушение от взрыва в розовом саду на Луне длилось немного дольше, но и оно не было бесконечным. Это в прошлом.
Сейчас мои ребра ломались. Медленно. Как же медленно.
