Александр Казанцев - Тайна загадочных знаний
Слушатели молча качали головами.
Мольер подошел к Сирано и с улыбкой произнес:
– Спасибо тебе, друг, за сцену пышных похорон в наказание нечестивцу. А я-то беспокоился, найдется ли мне место у попов на кладбище. Теперь мне полегчало.
Сирано печально улыбнулся.
– Все можно смягчить, все спасти, – сказал подошедший к Сирано Кола Лебре.[9] – Когда ты читал о семьях на Луне, где власть переходит от выживших из ума стариков к молодым энергичным сыновьям, которые наказывают нерадивых отцов, избивая их изображения, я вспомнил Мовьер и порку, которую устроил тебе твой отец. Я вижу, ты ему этого не простил.
– Я не умею прощать, – отозвался Сирано. – В особенности, когда речь идет не только обо мне, а о мрачных наших обычаях, которые надо искоренять.
Глава четвертая
В условленный с Пьером Ферма день, еще в замке герцога д’Ашперона передав метру для ознакомления свою рукопись трактата по физике, Сирано с некоторым волнением отыскивал на улице Медников постоялый двор «Не откажись от угощения».
Какое забавное название! И чем-то знакомое! Ба! Да это ведь тот самый трактир, где они с Ноде, прибыв в Париж в «день баррикад)», оставили купленных в Гавре лошадей. Еще тогда ему подумалось, что где-то он видел подобную вывеску. Подумал и забыл. А теперь…
Ну конечно! Бешеная скачка с Тристаном из Парижа на восток. Одинокий постоялый двор у дороги. Призывная надпись: «Остановись и угостись!» То и другое было так необходимо! Отдых – полузагнанным коням, угощенье – путникам!
Его поднесла им «фея постоялого двора» в ярком крестьянском платье с корсажем, с лицом мадонны и фигурой нимфы. Потом, ночью, она явилась просвечивающимся призраком, но не соблазнить, а спасти гостей от ворвавшихся в трактир гвардейцев кардинала. Прощальный, чуть затянувшийся поцелуй… и перемахнувшие через ограду свежие кони!..
А годы спустя почудившийся на баррикаде знакомый женский силуэт со знаменем в руке.
И вот теперь невдалеке от того места эта вывеска:
«НЕ ОТКАЖИСЬ ОТ УГОЩЕНИЯ».
Так могла придумать только женщина!
И когда Сирано вошел в трактир; чтобы спросить комнату остановившегося здесь метра Ферма, он даже не удивился, увидев за стойком по-прежнему прекрасную «фею постоялого двора». Не удивился, но встревожился…
– Ах, какая жалость! – всплеснула она руками, выслушав Сирано. – Метр Ферма только что вышел проводить своего почтенного гостя, аббата Гассенди.
– Ах вот как! – сокрушенно отозвался Сирано, почему-то краснея.
– Не откажитесь от угощения, почтенный господин! Я предложу вам кружку славного вина. Оно просветляет голову и освежает память. Ради этого, пожалуй, я и сама выпью с вами за столиком, если позволите.
– Ну конечно! – охотно согласился Сирано, оправдывая себя тем, что ему все равно предстояло дожидаться.
Прелестная хозяйка, приобретя ныне горделивую осанку и плавность движений, принесла кувшин вина, подсела к столику напротив Сирано и наполнила две. кружки, все время пристально вглядываясь в его лицо.
Извинившись, она на минуту исчезла, вернувшись с черной лентой в руках.
– Дозвольте мне приложить эту ленту к вашему высокому лбу, – вкрадчиво попросила она и, не дождавшись ответа, грациозным движением приставила ленту к его переносице чуть выше бровей. – Как я счастлива, дорогой мой господин! – воскликнула она, откидываясь назад и как бы любуясь гостем. – Наконец-то я вполне узнала вас! Святая дева, благодарю тебя! Если бы вы только знали, как я переживала тогда за вас. Я и мысли не допускала о вашей гибели. Все молилась, молилась! И вот дождалась-таки!
– Я, право, не знаю, сударыня, что вы имеете в виду… – пролепетал Сирано.
– Ба! – лихо подбоченилась хозяйка трактира. – Вы не знаете, что я имею в виду! Да хотя бы коней, которых я вам подменила, чтобы они унесли вас с приятелем подальше, от гвардейской погони!
– Я все помню, сударыня, – опустив глаза., произнес Сирано. – Не считайте меня неблагодарным, мне просто не хотелось быть узнанным.
– Но почему, почему? – обиженно прошептала хозяйка. – Разве я так уж состарилась?
– Вы прежняя мадонна для меня!
– Ах оставьте, – не без жеманства ответила привыкшая к ухаживаниям трактирщица. – Оказывается, он не изменился! Все такой же женский угодник! – И, снова понизив голос, спросила с заботой и укором: – Где вы были так долго?
– Очень далеко. За океаном, если не дальше. Но после возвращения я побывал в вашем заведении…
– Святая мадонна! Быть не может! Вы раните меня вот в эту грудь!
– Я не видел вас здесь, но мне показалось, что я видел кое-кого на баррикаде.
– Вот как? Вы тоже сражались вместе с народом?
– Я был среди парижан, оставив вместе с другом своих лошадей вашему хозяину.
– Он скончался, да примет господь его душу.
– Когда мы с другом забирали лошадей, вас тоже не было здесь.
– Ах, как рассказать вам, любезный гость мой! Он держал меня взаперти в чулане с самого «дня баррикад». Он хотел быть в стороне. Когда надо – с Фрондой, когда надо – с кардиналом. А я… я убегала через окошко в кладовке, чтобы петь с народом песни, верила, что народ скажет свое слово. Вы читали «Мазаринаду»?
– Не только читал.
– Как вас понять?
– Писал.
– Тсс! – испуганно приложила палец к губам трактирщица. – Я готова дать вам снова свежих коней.
– Милая мадонна! Мне ничего не грозит.
– Меня зовут Франсуаза.
– Прекрасное имя! Дочь Франции! Поверьте, великие ее художники станут изображать вас как символ родины, как образ свободы!
– Я знаю уже, вы можете увлечь любую бедную женщину своими словами.
– Но я хотел бы совершенно обратного!
– Неужели вы как все мужчины? Говорят одно, а добиваются совсем другого!
– Я постараюсь объяснить, даже показать. – И Сирано коснулся спускавшихся на плечи локонов.
Его беседа с Франсуазой прервалась возвращением Пьера Ферма.
Благодушный, начавший полнеть, он вошел, отдуваясь от быстрой ходьбы. Привычно проведя рукой по своим тоже спадавшим на плечи волосам и кивнув Франсуазе, он с улыбкой подошел к Сирано.
– Рад приветствовать вас, дорогой друг. Простите, что заставил вас ждать.
– А как я рад приветствовать вас, метр Ферма, своего поручителя в известном вам деле!
– Судя по тому, что я слышал в замке герцога д’Ашперона, вы оправдываете мои ожидания и, надеюсь, не сожалеете о принятых на себя обязательствах.
И опять Сирано густо покраснел.
– Я сожалею лишь о том, что не застал вашего гостя, которому хотел бы выразить свое почтение.
